Восставший труп в мешке за спиной шелохнулся, будто напоминая о
себе.
Крис взвалил ношу на Оникса, перекинув через луку седла. Чёрный
жеребец раздул ноздри. Переступил с ноги на ногу, но стерпел
появление нечистивого отродья на своей спине. Службу конь нёс
весьма исправно, как и полагалось воспитанному чародейскому коню.
Равно как и Пуговка. Гнедая кобыла с любопытством покосилась на
вяло шевелящейся мешок и, видимо, в душе порадовалась, что ней ей
его везти.
— Не могу отрицать, что Гайна — полезный источник восставших
мертвецов, как материалов для опытов. Знаешь, не нужно колесить по
всей Арсии в поисках бродячих покойников, которые к тому же
настроены весьма агрессивно и не горят желанием вот так покорно
кататься в мешке, — Крисмер закрепил мешок так, чтобы тот не
свалился на ходу, а потом повернулся к Гвин, которая всё ещё ждала
объяснений с грозным видом. — Ты права. Это противоречит уставу. Но
ты не уловила суть, вишенка.
Крис подмигнул ей с азартным блеском в глазах. Он обнял её одной
рукой за плечи и повёл в сторону от лошадей. Когда же они ушли
достаточно далеко, чтобы, чего доброго, мертвец не услышал ни слова
из их разговора, адепт наклонился к ней и произнёс так вкрадчиво,
чтобы лишь Гвинни могла разобрать:
— Мы с мастером Гарана даём ей супрессант, который подавляет
влияние чёрной магии. Именно он исцелил гниль на её теле и частично
возвратил старухе зрение. Мы даём его с едой и вином, а она
полагает, что мы используем её, чтобы ставить эксперименты на
мертвецах. Гайна привыкла, что все кругом используют других. Её это
не смущает. Но, крошка, главное в эксперименте не мертвецы, а сама
Гайна.
Гвин тяжело сглотнула, глядя в его лицо. Вечерний бриз шевелил
её алые волосы, и адепт позволил себе воспользоваться этим, чтобы
лишний раз к ней прикоснуться и заправить одну прядку за ухо.
— Да, с одной стороны, это бесчеловечно ставить опыты на живом
человеке и прятать его в лесу, — продолжал блондин. — Но, с другой
стороны, если научные изыскания мастера Гарана продвинут науку, я
готов не просто испачкать руки, вишенка, — он отвернулся, прищурил
ясные голубые глаза, глядя на то, как закатное солнце стелет
серебристую дорожку на волнах. — Я готов взять на себя всю
ответственность, чтобы не пострадала репутация твоего отца, если
потребуется. Потому что его труды спасают жизни.