Иван Васильевич помолчал, пожевал губами. Потом взял со стола папку, открыл, просмотрел лежащую в ней бумагу. Передал папку мне:
– Вот ознакомьтесь и распишитесь.
Это была шифротелеграмма из Москвы.
«…командировать старшего лейтенанта… в течение 48 часов… прибыть в Москву на объект… с последующим выездом в загранкомандировку сроком до полугода.»
Это был вызов в Афганистан! Ура!!! А может быть, в Польшу? Там как раз в то время злодействовала «Солидарность» и обстановка была крайне нестабильная, поговаривали о возможном вводе наших войск. Все равно – ура!!!
А дома меня ждал сюрприз. Узнав о командировке, вдруг взбунтовалась моя жена Таня.
– Никуда ты не поедешь! – категорически заявила она. – А если и поедешь – то только с семьей! Со мной и с детьми!
Я пытался объяснить, что в отряд спецназа жен и детей не берут, но все было тщетно. Разговор шел на повышенных тонах:
– Я не хочу оставаться вдовой! Что я буду делать с двумя детьми? Ходить побираться? Твое Управление ведь пальцем не пошевелило, когда я здесь без копейки сидела, в голодный обморок падала!
– Да что ж ты меня заранее хоронишь! Ведь в тот раз все было нормально, тихо и спокойно! Ты же спокойно проводила меня тогда.
– А в этот раз я не хочу, чтобы ты ехал! – в запальчивости твердила она. – Если ты меня любишь – ты останешься здесь!
На мои аргументы о присяге, о долге офицера, о приказе, о том, что эта поездка – единственная возможность выбраться из нашего захолустья, переехать в Москву, получить квартиру и прочее, прочее, она только отрицательно качала головой и ничего не воспринимала.
В конце концов договорилась до того, что, мол, если поедешь – считай, что мы с тобой в разводе. Детям нужен отец, а не его образ, о котором мать все время рассказывает.
Чемодан я собирал сам. Собирать-то, собственно, было особо нечего. Положил пять блоков болгарских сигарет «Ту-134», пару сменного белья, нунчаки, купленную в Кабуле подмышечную кобуру (она оказалась гораздо удобнее наших штатных), пакетик с носками, две бутылки водки. Положил в чехол свою гитару. Вот и все сборы.
Так в состоянии ссоры и полной неопределенности мы и расстались с Таней в тот раз. Ничего, думал я, все образуется, все будет хорошо.
Уезжал я днем проходящим поездом. Было слякотно, шел мерзкий дождь со снегом, и на душе тоже было пасмурно и пусто.