6.
Герберт всегда знал, что любить змееволоску и наследницу горцев
могут лишь сильнейшие. Слишком проницательная гордячка с тяжелой
рукой с вспыльчивым характером, не могла быть смиренной
возлюбленной и тем нравилась ему. К такой мало кто подступится и
мало кто такую завоюет. А он смог. И пусть для этого пришлось
пройти через ад совместных тренировок и десятки спаррингов, он в
честном бою смог сломить ее сопротивление и вырвать первый поцелуй.
В дальнейшем все шрамы оставленные Амиддарией на память
удостаивались лишь его спины и нижней ее части.
И все было прекрасно, ровно до сегодняшнего дня, вернее сказать
рассвета. Когда разобравшись с девчонкой и, разукрасив ее едва
пришедшего в себя хахаля, Гер с улыбкой вышел из корпуса женского
общежития и попал в поле зрения своей девушки.
- Вот значит, куда ты помчался как ошпаренный, - заломила она
черную бровь.
- Амидд, не нужно драмы…
- Почему не нужно? - отточенным движением руки она сняла с пояса
плеть и расправила ее с хлестким звуком. - Потому что управился
быстро, да?
- Нет. Потому что здесь учится Сумеречная опекаемая моим родом.
А замкнули ее на мне.
- Не может быть! – воскликнула разгневанная наследница горцев,
испустив нервный смешок и сверкнув черными глазами. – И каков же
статус у девахи? Кузина или жена?
- Невеста, - честно признался он, пожав плечами, и с опозданием
понял, как поспешил.
Наверное, следовало вначале сообщить, что девчонка важна для
масштабных планов грифона, затем, что она рассматривалась, как
фиктивная невеста Даррея, после о своей глупости и только потом о
роли, к которой принудили его. Но сказанное воротить нельзя, и вот
теперь лежит он в тридцать пятой палате и мечтает о том, чтобы
орущие в коридоре умолкли навсегда.
- Пусти! Пусти, я против! – хрипел надрывно какой-то кадет.
- А придется, ты обязан! – вторил ему до боли знакомый девичий
голос. Настолько знакомый, что даже мурашки прошлись по спине
многоликого, а руки заледенели.
- Я ни на что не подписывался!
- Правильно, тебя сам декан подписал.
- Но я по незнанию ворвался!
- Зато быстро сориентировался, - ответили хрипящему. - И нечего
ссылаться на хорошую личину, ты же оборотень, и человека мог под
ней различить.
- Не мог я, - заскулил, кажется, Тугго.
- Лучше прямо скажи, не хотел! - предложили ему, и оборотень
взвыл протяжным «У-у-у-у!»