Вернувшись домой, я устроила грандиозную уборку с разбиранием
вещевых завалов. Обнаружила при этом немало интересного. Например,
под маминой кроватью аккуратную коробочку, набитую леденцами. Вот
так вот, неожиданно, узнаешь, что любимое блюдо моей родительницы
все-таки не сердечные капли, а конфеты. И тут же, под подушкой
лежит легкомысленный дамский романчик, даже приблизительно не
похожий на том Достоевского или прочее умное чтиво. Интересно, что
я еще не знаю о своей маме?
В это время хлопнула входная дверь. Кажется, вернулся домой
объект моего любопытства. Я вышла ее встречать, абсолютно не
представляя, что же я увижу.
Передо мной стояла совершенно незнакомая мне женщина, с
умопомрачительной прической, одетая в длинное пальто. На плечах
накинуто боа из черно-бурой лисицы, а руки в черных перчатках
сжимали огромный букет (держите меня семеро) белых махровых
гвоздик.
- Мама, что с тобой? - в ужасе воскликнула я.
- А с тобой? - вытаращилась на меня она.
Я посмотрела на себя. Да, действительно, маман не часто лицезрит
меня в оранжевых резиновых перчатках и со шваброй в руках. Поймите
меня правильно, я не против домашней уборки, но ее всегда успевает
сделать за меня мама, которая уже пару лет, как сидит дома на
пенсии, и которая считает, что так хорошо как она, никто и ничего
не сделает.
Маман меж тем, без тени смущения легким движением королевы
скинула пальто мне на руки и прошла (в сапогах, между прочим, по
мытому!) в комнату. Я поплелась за ней.
-- Ты не против, если завтра, на Рождество, к нам придет один
мой знакомый? - небрежно спросила она, усаживаясь в кресло и
стягивая с себя боа.
Серебристый мех лисицы, которую, кажется, добыл еще для моей
бабушки мой дедушка, послушно стек к ней на колени. Я невольно
залюбовалась моей такой все еще красивой мамой, вспоминая, что
когда-то, когда она еще не пристрастилась к валокардину она была
очень и очень, и легко кружила голову многочисленным кавалерам. Вот
только ни один так и не разделил с нами жизнь. Возможно, я была
причиной этого.
На следующий день стол в нашей гостиной буквально ломился от
яств. Я запакованная в самый подходящий такому случаю наряд,
крутилась возле. Меня с самого утра слегка подташнивало, скорее
всего от голода, и очень хотелось чего-нибудь вкусненького стащить,
тем более, что мама, отведя мне скромную роль посудомойки, сегодня
превзошла саму себя. Мама разрешила для аппетита съесть яблочко, но
не более.