Обдумав его слова, озадачилась. А если у меня вовсе никакой магии нет, какое положение в их обществе я занять могу. Ничего себе у них классовое неравенство.
— А ты, Хаул, аристократ?
Мысль о том, что этот мужчина занимает высокое положение в обществе, как-то на ум мне не приходила. Может он фон-барон какой-нибудь, а я его по имени зову.
— Нет же, Ирина, я храмовник.
— То есть вы монах? — допытывалась я до истины.
— Нет, я храмовник. Мои родители — простые крестьяне. Раз в пять лет, все мальчики империи обязаны явиться в местный храм. У нас проверяют уровень магического дара, и если он высок, то служитель храма имеет право забрать нас из семьи и отправить учиться в закрытую школу. Моя семья была в ужасе, когда за мной пришли. Отец сидел чернее тучи, мама с тетками такой плач закатили. Кормильца да работника отбирают. Утаскивали меня волоком: мать, вцепившись мертвой хваткой, не отпускала. На шум все соседи сбежались, такое устроили.
Хаул приглушенно рассмеялся, видимо, вспоминая былое.
— Нормальная реакция матери, я бы тоже своего ребенка так просто не отдала, — заступилась я за женщину, — что это еще за обычай такой. Мать кормила, ночи не спала, сына растила, а тут пришли без приглашения и уводят невесть куда. И часто ты домой приезжаешь?
— Нет, гораздо реже, чем хотел бы. У них своя жизнь и заботы, у меня - своя.
Такой ответ моего любопытства не удовлетворил. Какая у кого жизнь, не ясно. И кто такой храмовник, он толком не разъяснил.
— Хаул, а вот скажи предельно точно, кто ты такой? — спросила я прямо в лоб.
Он криво усмехнулся и склонил голову набок, словно обдумывая - удостоить меня ответом или заморочить голову окончательно.
— Я ведь рано или поздно все равно узнаю, верно? — подтолкнула я его мысли в нужную мне сторону.
— Я представитель храма бога Тагрунса, — спокойно, даже с какой-то ленцой, выдал он мне информацию.
И я сразу же все поняла, конечно, в моем мире же все только об этом Тагрунсе и говорят. Это же такая известная божественная личность, в Космополитен о нем на каждой странице и даже в рекламе нижнего белья.
Видимо, что-то в моем лице выдало эмоции, потому как Хаул негромко засмеялся.
— Не поняла, да?!
— Знаешь, Хаул, — как бы вот мне сейчас помягче-то выразиться, — я вот фанат группы Рамштайн, тебе это о чем-то говорит?