Придвинувшись ближе, я всматривалась в детали, как вдруг услышала надрывный детский плач, срывающийся на вой. Слух резанул звук розги и яростный визжащий крик женщины. Снова звук удара, просто душераздирающий безумный крик совсем маленького мальчика.
Пошатнувшись, я оступилась на лесенке и попала в крепкие объятья Хаула. На моих глазах проступили слезы. От волнения все внутри дрожало.
— Что это было? — хрипло севшим от нахлынувших эмоций голосом спросила я.
— Картина называется "Графиня изгоняет дар жнеца из сына кухарки", — тихо ответит ректор. — Это напоминание всем нам о том, зачем мы всем этим занимаемся. — Ректор обвел рукой пространство, намекая, видимо, на саму академию.
—Не понимаю, — честно призналась я.
— Это первопричина, Ирина. Крик о том, что наше общество нуждается в переменах,— пояснил Хаул.
Кивнув, я еще раз посмотрела на опустевший дом, растресканные рамы и кролика. Именно эта грязная игрушка приковывала к себе внимание. От ее вида мурашки по коже бежали, на душе становилось холодно и тоскливо.
— Но почему это нарисовано так? - шепнула я.
— Потому что мальчик умер, — негромко произнес Хаул. — Дом опустел, огонь в печи погас и игрушкой больше некому играть. Родители ребенка перебрались в другую деревеньку, а девочка, что стала свидетелем расправы над своим другом, нарисовала это и хранила у себя много лет. Она аристократка и боялась даже признаться, что водила дружбу с поваренком. Но боль осталась, и жила в ней долгие годы. Она и сейчас здесь, в этой картине. А когда женщина узнала, что кто-то подал идею об открытии специальных школ и академий для магов из низших слоев, то поддержала эту идею и принесла этот холст нам, попросив показать всем. Рассказать каждому о том ужасе, что она пережила ребенком. Поведать о ее боли. Она поделилась ею со всеми. Кому-то покажется это странным и даже ненормальным. Но эта картина будет висеть здесь, и ужасать каждого, кто в нее решит всмотреться.
— Это действительно ужасно, — тихо произнесла я.
— Вам так не понравилась картина? — ректор Фигр прищурился, словно пытаясь проникнуть в моё сознание.
— Ужасно то, что творится в вашем мире. Ужасно, что какая-то графиня может вот так просто взять и садистки убить ребенка, и никто не посмеет ее остановить. Ведь были же свидетели!