Собравшиеся дружно подняли бокалы и залпом опрокинули в себя
вино. Макс тоже немного пригубил и снова почувствовал
отвратительный вкус на языке, отчего слегка скривился. Это не
укрылось от взгляда остальных.
– Что-то случилось, Рауль? – Рамон внимательно уставился на
него.
– Живот болит. – ответил парень. – Можно я пойду спать?
– Погоди. Ты должен еще немного поприсутствовать. – ответил
Подбородок и решительно повернулся к присутствующим.
Его лицо выглядело недовольным и сидящие люди насторожились,
ожидая, что их главный сейчас скажет что-то важное.
– Парни, мне не очень приятно об этом говорить, – начал он, – Но
один из вас сегодня подстрелил Риту, несмотря на мое
предупреждение. Я надеюсь, что тот кто это сделал признается сам и
достойно примет наказание.
Взгляд Рамона медленно скользил от человека к человеку. Кто-то
был спокоен, кто-то смущенно отводил глаза и разглядывал своих
соседей, надеясь вычислить виноватого. Постепенно дошла очередь и
до Гомеса. Ни один мускул на его лице не дрогнул, однако ему
показалось, что главный смотрел на него чуть дольше, чем на
остальных. Да не, бред, это нервы.
Или он что-то видел? Да ну, не может быть... Главный бы тогда
сразу с него шкуру спустил, еще в той гламурной усадьбе. Уж ему-то
характер Подбородка хорошо известен – он всегда скор на расправу.
Очевидно, он просто решил схитрить, и таким образом попытаться
вычислить человека подстрелившего эту глупую идиотку. Нужно себя
вести как можно естественнее.
– Хосе? Мигель? Гомес? А может быть это был ты, Рауль? –
перечислял Рамон вслух.
Макс замер, услышав, что обратились к нему. Он как никто знал,
кто именно виноват в ранении девушки, но если об этом сказать
вслух, то его начнут допрашивать и уж тогда обязательно раскусят.
Кроме того, юноша был не в курсе, где находился прошлый хозяин
этого тела в момент стрельбы, и мог ли вообще что-то видеть. Но все
молчат, значит и он просто помолчит. Это ему дается проще
всего.
– Видит бог, я давал шанс признаться. Я доверяю вам как себе, но
видимо не все понимают, что значит доверие в это нелегкое время. –
горестно произнес Рамон и поднялся со своего места. – Гомес, чертов
ты сукин сын! Когда ты пришел ко мне, я принял тебя несмотря
на…
Присутствующие осуждающе загалдели, заглушая своего
предводителя, а виновник происшествия побледнел и кинулся в ноги
Подбородку, вставая на колени. По щекам парнями побежали самые
настоящие слезы.