– Она живая?
– Живая, живая. Мать за ней присматривает. – она демонстративно
прикрыла каюту. – Не стоит тебе туда заходить, парень. Ей, как
минимум, еще дней десять подниматься с кровати нельзя, иначе швы
разойдутся. А она разве подружка твоя? Вивьен мне говорила, что у
нее никого нет.
– Просто решил узнать про ее здоровье. – пробормотал Макс и еще
раз посмотрел на дверь, запоминая ее расположение. – Я тогда
пойду.
Юноша двинулся дальше по коридору, безостановочно размышляя. Ну
вот, он и нашел свою девочку. Теперь стоит поискать место, где
можно спрятаться до наступления поздней ночи. Он уже достаточно
всего увидел за вечер и даже придумал замечательный план действий.
Плохо только, что Рите пока нельзя двигаться. Это сильно все
усложняет.
Придется всех здесь убить, а потом недельку пожить на корабле
вместе с Ритой и ее мамой, пока его подружка не поправится. Хотя
нет, женщину-врача можно оставить живой. Она, кажется, хороший
человек и может помочь Рите побыстрее выздороветь. Хорошо бы еще
найти свою собственную каюту, иначе кто-нибудь заметит его брожения
и все поймут, что он никакой не больной.
Неожиданно юноша почувствовал знакомый химический запах. Так
всегда пахло у них дома в туалете. Какое-то моющее средство? Парень
дернул ручку следующей двери и очутился в большой освещенной
комнате с металлическими писсуарами и четырьмя открытыми дверками,
разделенными перегородками.
Замечательно! У него ведь болит живот, и значит никто ничего не
заподозрит, если он будет прятаться здесь! Это ведь нормально, что
больной долго сидит на горшке?
Юноша выбрал себе кабинку, запер замок изнутри и уселся на
унитаз. Вот и все, наконец-то можно расслабиться! Он оставил
минимальный контроль над этим телом и переместился в себя
настоящего. Ух! Это было необычайно трудно, но он справился!
Макс внимательно окинул взглядом освещенную фонарями палубу, где
в данный момент находился почти весь отряд выживших. Они все так же
нагло ели продукты из его дома и пили вино. Пора готовиться к
атаке! Вон и облака на небе появились – противную луну теперь почти
не видно, а значит не видно и берега.
Парень тихо выбрался из будки и начал прощупывать тварей, что
группами бродили по окрестностям порта и тоскливо посматривали
голодными глазами в сторону ужинающих людей. Десять, двадцать,
тридцать… Всего восемьдесят семь "неправильных".