Катька высунулась из-за скамейки чуть дальше. Что же получается – эти двое вовсе и не гнались за ней? Они себе ехали по своим делам, а она панику подняла, по двору металась, под стол зачем-то залезла…
Лай за дверью смолк, и тонкий девчоночий голос испуганно и неуверенно спросил:
– Кто там?
– Ты Аня, да? Открой, пожалуйста, нас прислал твой папа, – сладко пропел Лысый, и его тон показался Катьке каким-то очень знакомым. Только она никак не могла сообразить, где уже его слышала.
За дверью «собачьей» квартиры явно воцарилось смятение. Сперва там тоненько недоуменно тявкнули, а потом дрожащий девчоночий голос снова сказал:
– Папа не разрешает никому открывать, когда его нет дома.
Лысый вздохнул так шумно, что, казалось, стекла задрожали:
– Мы не хотели тебя пугать, но… понимаешь, деточка… – он вроде как замялся. – Боюсь, папы твоего сегодня дома и не будет… – горестно протянул он. – Ты же сама знаешь, он ездил на полигон, проводить испытания…
– Облучение? Или взрыв? – теперь в голосе за дверью звучал откровенный ужас.
Катька услышала, как внутри щелкают замки… и из темной, лишенной света квартиры на улицу высунулась изящная длинная морда афганской борзой. Катька кивнула – она всегда догадывалась, что эти собаки не простые, и вот, пожалуйста, – разговаривают!
«Афганка» с легким взвизгом исчезла в дверях – словно ее втянули обратно. Вместо нее на пороге появилась худющая, коротко стриженная девчонка примерно того же возраста, что и Вадька. И быстро спросила:
– Он в больнице? Или… – она задохнулась, и лицо ее, казалось, засветилось в темноте – таким оно было белым. – Или он… Он же не?…
– Нет, нет, конечно, нет, – отступая от порога и пятясь к фургону, ласково-ласково пел Лысый. – И с ним, и с тобой все будет в порядке. Мы отвезем тебя к папе, деточка…
Девчонка невольно шагнула за ним, выходя из квартиры…
В эту секунду Катька сообразила много всякого и сразу. Сначала она поняла: Репанный занял такую позицию, что его невозможно увидеть ни от двери, ни из окна «собачьей» квартиры. Потом до нее вдруг дошло, на что похож приторный голосочек Лысого, – тот говорил в точности как волк из сказки «Семеро козлят»! И Катька вспомнила, что случилось с ней самой, когда она вот так же открыла дверь незнакомым дядькам.
Выскочив из-под стола, Катька заорала: