Дома все было по-старому, за исключением того что у костра сидел
часовой. Часовой, конечно, с натяжкой, ведь паренек просто сидел у
костра и спал. Я спокойно прошел мимо него, посмотрел на двери
гаража, но дергать их не стал, и так понятно что закрыты. До хлева
не пошел, а направился сразу к баку с бензином. Изначально там была
тонна, но сейчас осталось литров шестьсот.
Из последних сил держа себя в руках, наполнил канистру, и
собирался было возвращаться, но вспомнил что оставил стрелу в
голове мужика, которого в прошлый свой визит домой застрелил
первым. Простоял минуту, борясь с жадностью, но она, как всегда,
победила.
За гаражом у меня компостная яма, довольно глубокая. Туда можно
было спрятать с десяток трупов, но компост — штука нужная, так что
я не собирался оставлять там надолго даже одного.
Но сейчас яма была заполнена трупами доверху. Злость, что, как
мне казалось ранее выплескивалась через край, показалась мне
миленькими цветочками по сравнению с тем, чем меня накрыло от
увиденного.
Какой-то ублюдок со своей сучьей семейкой сначала обманул меня.
Затем моими же руками убил двоих, вполне вероятно, нормальных
ребят. Доехал на мне до моего дома. Попытался убить меня за все
хорошее что я ему сделал. А теперь сидит, жрет мою кукурузу, пьет
молоко которое дают мои коровы, да еще и, гандон штопаный, пускает
на пешки людей, которые, возможно, могли бы спокойно работать на
меня!
Всё, крышечка слетела.
Уже ни капельки не контролируя себя, обошел гараж. Подергал
дверь. И правда заперто. Бесит, сука!
-Вылезайте, гниды паршивые! Порву к херам собачьим! Четвертую,
сука! - орал я во всю глотку не своим голосом, долбя руками и
ногами в дверь.
Из за шума проснулся "часовой", и, взяв металлический пруток в
руки, окликнул меня.
Я аж замолчал, не найдя от такой наглости подходящих матерных
слов, чтобы максимально точно описать мое к нему отношение. Так же
молча развернулся, и пошел в его сторону. По мере моего приближения
пруток в его руках трясся все сильнее и сильнее, а орал он все
истеричнее.
Подойдя к нему, выхватил из его рук прут, сразу отбросив в
сторону, и, почти касаясь его уха, не своим каким-то рычащим
голосом тихо но отчетливо сказал.
-Не заткнешься прямо сейчас, сученышь, яйца с корнем вырву.
У паренька будто голосовые связки исчезли. Он смотрел на меня
полными ужаса глазами, из которых текли слезы, и стоял как
вкопанный, не в силах даже пошевелиться, не то что убежать.