- Спасибо.
Ещё раз поблагодарив магистра, я столкнулась в дверях со
знакомыми светлыми учениками, которым чаще всего выпадала нелёгкая
доля меня лечить. Их явственно перекосило от одного моего вида.
Ролан, один из лучших лекарей в этой группе, возмутился:
- Опять ты?
Я смущённо почесала затылок и улыбнулась.
- Ты здесь скоро пропишешься!
- Постараюсь сегодня больше к вам не заглядывать, - искренне
заверила я фениксов и поспешила во двор Академии. Хисорен и так
будет не в восторге, что я опаздываю.
Недели пролетали мимо меня безумной стаей птиц. Прошёл и
амаорский цикл, когда я, понимая с пятое на десятое на занятиях,
усиленно штудировала книги в библиотеке, чтобы не отстать
окончательно.
В принципе, мне понравилось работать с Дэри. Тёмный и не
догадывался, что мне его тренировки дают намного больше пользы,
нежели ему самому, так как я подтягивала не только языки, но и свою
физическую подготовку. Магистра Дэривана я старалась беспокоить не
слишком часто. Но иногда, когда я понимала, что завтра просто не
встану с кровати, приходилось.
Дара же я старательно сторонилась. И если сначала светлый ещё
хотел поговорить и выяснить отношения, то потом махнул на меня
рукой и отстал, видя, что я специально его избегаю. Пару раз,
возвращаясь утром в комнату, я видела, что он накануне заходил ко
мне, но, не дождавшись, возвращался к себе.
В своей комнате я сейчас почти не ночевала, оставаясь или у
Дэри, или в прихожей магистра Дэривана, где он со мной возился. Оба
феникса тихо возмущались подобной наглости, но терпели.
А я сама медленно, но упорно догоняла ребят своей группы. В том
смысле, что в спаррингах, которые так любил проводить наставник
Хисорен, одногруппникам больше не удавалось причинить мне сильный
вред. А вот когда я, с подначки внутреннего голоса, решила со всей
силы ударить в ответ, результат получился неожиданным. Мирэк,
схлопотав сильный удар в висок, отключился, а я до конца дня
просидела у магистра Дэривана, пока мне чуть ли не четвертью
Академии лечили тройной перелом руки.
Ощущение было такое, будто я ударила не в живое существо, а в
огромный булыжник. Судя по эмоциональному высказыванию внутреннего
голоса, он к подобному результату тоже был не готов. Хотя дурой от
этого в его суждениях быть не перестала.
Если до данного случая у меня ещё оставались хоть какие надежды,
что обо мне не судачит пол-Академии, то после того дня они
развеялись в дым. Меня больше никто не называл иначе, как
«фарфоровой куколкой» или «жутким призраком Академии», причём
первый вариант преобладал… и не только на светлом факультете. А я
дико бесилась и обижалась, несмотря на все утешения голоса (в те
редкие моменты, когда он на них расщедривался), что меня, мол,
из-за этого почти никто не воспринимает всерьёз. К тому же он сам
чаще всего говорит, что я ни на что не годна.