– Вот видите, – сказал он, поднося к глазам гостей верхние площади золотых набалдашников.
Ахилла дьякон так и воззрился, что такое сделано политиканом Савелием для различия достоинств одностайных тростей; но ничего такого не было заметно. Напротив, одностайность их как будто еще более увеличилась, потому что посередине набалдашника той и другой трости было совершенно одинаково выгравировано окруженное сиянием всевидящее око; а вокруг ока краткая, в виде узорчатой каймы, вязная надпись.
– А литер, отец протопоп, нет? – запытал, не утерпев, Ахилла.
– К чему же здесь литеры нужны?
– А для отличения одностайности?
– Все ты всегда со вздором лезешь, – заметил отец протопоп дьякону, и при этом, приставив одну трость к своей груди, сказал: – вот это будет мне.
Ахилла дьякон быстро глянул на набалдашник и прочел около всевидящего ока слова: “Жезл Ааронов расцвел”.
– А вот это, отец Захария, тебе, – докончил протопоп, подавая другую трость Захарии.
На этой вокруг такого же точно всевидящего ока такою же точно древлеславянскою вязью было выгравировано: “Даде в руку его посох”.
Ахилла как только прочел эту вторую подпись, так пал за спину отца Захарии и, уткнув голову в живот лекаря Пуговкина, заколотился и задергался в припадках неукротимого смеха.
– Ну что, зуда, что, что? – частил, обернувшись к нему, отец Захария, между тем как прочие гости еще рассматривали затейливую работу гравера на иерейских посохах. – Литеры! а! литеры, баран ты этакой?
Дьякон опять так и пырскнул.
– Чего, пустозвон, смеешься? чего помираешь?
– Это кто ж баран-то выходит теперь? – вопросил, немного оправляясь, дьякон.
– Да ты же, ты. Кто же еще баран?
Дьякон опять залился, замотал руками и, изловив отца Захарию за плечи, почти сел на него медведем и театральным шепотом забубнил:
– А вы, отец, вот это прочитайте: “Даде в руку его посох”. Это чему такая надпись соответствует?
– Чему? ну говори, чему.
– Тому, – заговорил протяжнее дьякон, – что дали, мол, ему линейкою палю в руку.
– Врешь.
– Вру! А отчего же его вон жезл расцвел? Потому это для превозвышения.
– Врешь.
– А вам для унижения палку в лапу.
– Врешь, врешь, все врешь.
– Ну, пусть же он с вами менка зробит, когда я вру.
– Начто менка?
– А потому, что он самолюб, и эту надпись вам больше ничего, как в конфуз сделал.