Илья неопределенно хмыкнул, подавив острое желание покрутить пальцем у виска.
– Гм. Думаю, это… вряд ли возможно.
Развернувшись на стуле, она уставилась на него сияющими глазами.
– Почему же, дорогой? Если эта женщина согласна отдать нам мальчика, то я всегда приму его – ведь это твой сын! Я буду любить его не меньше, чем нашу Танечку.
На лице ее появилась мечтательная и нежная улыбка.
– Если у вас нет вопросов, госпожа официальная владелица фирмы, – холодно сказал Илья, – то я хотел бы ненадолго отлучиться.
– Подожди еще, я не закончила. Кое-что хочу распечатать, чтобы еще раз просмотреть на досуге. Да, этот хакер – интересный господин, и его идеи достойны восхищения, но ты его, конечно, раскрутишь. И когда ты едешь в Германию?
– Как успею закончить – в начале или середине сентября. Есть еще вопросы? Что-нибудь неясно?
– Пока все понятно, спасибо. И долго ты там пробудешь?
– Мне нужно поработать с их базой данных и установить мою программу. Я представлю тебе полный отчет о поездке – в письменном виде.
– Конечно, представишь, но я сейчас не об этом, – неожиданно добрая улыбка тронула ее губы, – меня тревожит, что ты будешь очень скучать без сына все это время.
Тон ее стал таким теплым и ласковым, что Илья содрогнулся.
– Не переживай так сильно за меня, Лиля, а то заплачу. Долго я в Германии сидеть не собираюсь – постараюсь уложиться в неделю.
– Ну, за неделю тоже может многое случиться – особенно, когда ребенок так мал, как твой сын.
– Думаю, все обойдется. Карине поможет няня, и сестра ее где-то до середины сентября еще побудет в Москве. Ты ее помнишь, наверное?
Вопрос был задан им с явной ехидцей, но Лиля сделала равнодушное лицо и небрежно пожала плечами.
– Это та рыжая старуха?
– Что ты, Лиля, она твоя ровесница.
– Да? Мне показалось, ей лет сорок, очень потаскано выглядит. Что ж, если у нее есть хоть капля соображения, пусть объяснит своей сестрице, что та не сможет одна вырастить ребенка. Разумнее будет отдать мальчика отцу. Хорошо или плохо, но мы с тобой – семья.
– О, как семья мы, конечно, производим впечатление! Особенно когда ты возникаешь передо мной с пистолетом в руке.
– Пойми, Илюша, я тоже человек и могу иногда потерять терпение, но ты должен знать: я всегда тебя пойму. Знаешь, я ведь сама очень открытый человек и единственное, чего не переношу, так это обмана. Только из-за этого, из-за обмана, я тогда в клинике рассердилась на Муромцева – он должен был немедленно поставить меня обо всем в известность. Конечно, я понимаю, что ты владелец клиники, и Муромцев обязан был позаботиться о твоем ребенке, но за обман я решила серьезно его наказать.