– Мадемуазель! – к ней торопливо шел подтянутый мужчина лет тридцати. – Как вы здесь оказались, мадемуазель? – спросил он по-французски. – Здесь нельзя находиться, это частное владение!
«Вот дура, написано же было! И что меня всегда не в ту степь заносит? Придется притвориться, что не понимаю»
Приняв идиотский вид, она недоуменно улыбнулась, развела руками и по-русски ответила:
– Не понимаю. Не знаю вашего языка.
Мужчина терпеливо повторил сказанное на английском и немецком языках, но Настя улыбалась так глупо, как только могла, показывая, что до нее не доходит. Мужчина, потеряв терпение, дотронулся до ее локтя и указал в ту сторону, откуда она пришла.
– В чем дело, Леон? – спросил по-английски высокомерный юношеский голос.
Паренек лет семнадцати сбежал с веранды по причудливо изогнутой лестнице и остановился, холодно разглядывая Настю с ног до головы.
– Сэр, простите, это какая-то иностранка, – смущенно ответил Леон, – никак не могу объяснить, что ей нужно уйти. Сейчас вызову охрану – пусть ее вежливо проводят. Может она из этих папарацци.
Настя покосилась на высокомерного юношу – лицо его было неподвижно, но губы холодно усмехались.
– Да это совсем девчонка, – он резко обратился к ней: – Бразилиан? Потугиз?
Дальше ломать комедию было нельзя, и Настя, ткнув себя пальцем в грудь, пискнула:
– Рашен.
– Русская, конечно, – с прежней ледяной усмешкой бросил юнец и указал ей пальцем вверх по лестнице: – Гоу!
Не понять было трудно, и Настя медленно поплелась по ступенькам наверх, гадая про себя, чем теперь окончится это проклятое приключение. Эх, ну почему бы ей сейчас не сидеть в отеле и не заниматься физикой, как она с утра себе запланировала!
На веранде стоял включенный компьютер, за которым, очевидно, только что работали. Юноша поднялся за ней следом, а секьюрити, оставшийся внизу, нерешительно спросил:
– А мне, что делать, сэр? Вызвать охрану?
– Не надо, она просто заблудилась, – бросил тот через плечо. – Позвони – пусть найдут переводчика, и он поговорит с этой глупой русской обезьянкой.
– Сам ты глупая обезьянка, – разозлившись, буркнула Настя по-английски, – и нечего из себя воображать!
Юноша приподнял бровь и, повернувшись к перилам, негромко сказал охраннику, уже приложившему к уху трубку:
– Леон!
Тот немедленно оторвался от телефона.