Через сорок минут веревка задергалась. Начали подъем. Десять
метров подняли, потом остановка каждые пять метров на пять минут, а
в конце последняя — десять минут.
Вытащили. Влас прижал к себе что-то. Корзине не доверил. Все
бегут к нему помогать выбираться из рамки лебедки. На палубу падает
небольшой предмет. Михаил Николаевич поднимает его.
- Это же печать! Для опечатывания грузов, свинцовая, - он
отводит ее в сторону разглядывая, - «Фру Мария», если на
голландский манер читать.
Многие люди очень забавные, когда внезапно удивляются. Васильев
в такие моменты похож на усатого ребенка с баккенбардами, которому
показали фокус на Рождество. Он наклонил голову на бок, приоткрыл
рот в полуулыбке и ждет, когда раскроют секрет. С таким выражением
он заглядывает в глаза мне.
- Разрешите доложить! - Рявкает Влас.
- Докладывай, - выражение капитана вновь обретает суровость.
- Спуск произведен. Лежит корабль на своем днище стоймя, как
поставили. Доски в палубе проломаны, можно выдрать, если веревкой
обвязать. В каюте капитанской то же, но не пролезть пока, ломать
ломом надо. До этого вот дотянулся.
- Как самочувствие? - Интересуюсь я.
- Уши заложило. Хорошо, что вставали, а то беда. Так
отпускало.
- Пошли, будешь подробно все рассказывать.
Смотрящий получил свой червонец, а мы уселись за столом
кают-компании вместе с офицерами корабля, Аленой, на которую
заглядываются наши морские волки. Еще бы не заглядывались. Это
сейчас она в скромном синем платье с высоким, под
подбородок, стоячим воротником. Правда, серебряный пояс в виде
цепочки несколько раз перехватывает талию и спускается на бедро. А
тут она решила, что нужно срочно всем помогать, и надела свой
морской костюм, который поняла по моим описаниям и рисункам. Черной
тонкой кожи лосины только проглядывают. Потому что ботфорты немного
выше колена и бордовая косынка, завязанная сбоку на талии ,скрывают
их. Но только с одной стороны. С другой нельзя не увидеть два
вышитых ремешка, охватывающих бедро и удерживающих кинжал. Белого
шелка рубашку стягивает широкий пояс и прикрывает короткая кожаная
жилетка. Довершает облик любимая красная бандана. «Она у меня
счастливая».
Только вот матросы перестали помпу качать. И все офицеры слюну
сглотнули. Я пытаюсь ей намекнуть, что весьма вольное одеяние могут
расценить неправильно. Но она притворно обижается: «Вот еще! Я
разве голая? А так удобно. Ты же ходишь, как тебе удобно, на все
моды наплевал. И я буду».