– Будешь тут в духе, когда в собственном доме такое творится, – пробурчала та, разливая по чашкам густой наваристый борщ.
– Мадам, прошу уточнения, что именно творится в нашем доме? – пошутил Илья Кузьмич и хлопнул жену по мягкому месту.
Лучше бы ему этого не делать! Ильиниха замахнулась на него черпаком и заорала:
– Тебя, старый чёрт, только твои карбюраторы с радиаторами интересуют, только вывозка да план! А молва, которая про нас по посёлку гуляет, это тебе, глухая тетеря, как до задницы дверца!
Илья Кузьмич пожал плечами и недовольно поморщился. Мало ли чего бабы наплетут, на то они и бабы. Неужели он, мужик, должен знать все поселковые пересуды, да ещё и переживать по поводу их содержания? Но, на всякий случай, больше для того, чтобы успокоить свою разъярённую половину, попытался уточнить, какая из сплетен вывела её из привычного равновесия.
– А ты у своего любимого сыночка спроси, – съязвила Ильиниха и кивнула на Толю, который молча хлебал борщ.
Отец перевёл взгляд с неё на сына. Тот продолжал ужинать и делать вид, что перепалка между отцом и матерью его вовсе не касается.
– Анатолий, ты чего такого натворил, что мать так бесится? – строго спросил отец, но глаза его улыбались – причина необычного поведения жены лежала на поверхности.
– Ничего, – спокойно ответил Толя, взял кусок хлеба и потянулся за горчицей
Ответ сына, но больше всего его спокойствие взъярило мать, и она перешла на крик:
– Ничего?! А кто с Ленкой-чумой женихаться удумал?!
– Не женихаться, а дружить, – поправил мать оскорблённый некрасивым словом сын.
– Ага, сначала дружить, потом, когда у ей пузо вылезет, в дом к нам привести. Ты же у нас совестливый, женишься, даже если это пузо не от тебя будет!
Ильиниха подбоченилась и с вызовом посмотрела сначала на сына, затем на мужа.
– А ты чего молчишь, старый пень? Или тебе всё равно, что твой сын с этой шалавой связался?
– Лена не шалава! – тихо, но твёрдо произнёс Толя.
Он отодвинул от себя чашку с недоеденным борщом и встал из-за стола.
– Спасибо за ужин. Борщ у тебя, мама, сегодня, как никогда, удался.
Выходя из кухни, обернулся и с горечью выдохнул:
– Ладно, старухи ей кости перемывают, но чтобы и мои родные… Эх, вы!
В кухне повисло молчание. Илья Кузьмич поводил ложкой по чашке, встал и тоже направился к выходу.