– Вы ему не понравились, – заметила Полина. – А он у нас очень умный.
Мажор, отскочив в сторону, все-таки исхитрился и ущипнул Гриффина за сапог. Дуэль продолжалась: герцог против гусака.
Халфорд занял классическую оборонительную позицию фехтовальщика, выставив одну ногу вперед. Роль рапиры выполнял сук.
– Предупреждаю: я заберу твою печень, – заявил он, с изрядным изяществом вращая импровизированной шпагой.
Гусак в долгу не остался, и пусть его ответ для человеческого уха казался набором звуков, угрозу в нем не услышал бы разве что глухой.
Прижавшись к сестре, Даниэла уже не плакала, а хихикала.
У Полины отлегло от сердца, и она попросила:
– Дорогая, загони Мажора в птичник, пожалуйста, а потом возвращайся к нам.
Раскинув руки в стороны, с грозным шипением Даниэла пошла на гуся, и Мажор покорно отступил. Как только она оказалась достаточно далеко, чтобы не слышать их разговор, Полина, скрестив руки на груди, повернулась к герцогу лицом:
– Если я соглашусь… если поеду с вами, вы вернете меня домой через неделю?
– Через неделю? – Грифф отбросил палку в сторону. – Нет, это для меня неприемлемо.
– Но неделя – это все, на что я могу согласиться. У нас с Даниэлой есть одна субботняя традиция, которую я не могу нарушить. Если я пообещаю ей вернуться в следующую субботу, она будет знать, что я уехала не навсегда. – Он молчал, и Полина добавила: – Уверяю вас: одной недели хватит, чтобы ваша матушка убедилась в моей полной безнадежности.
– О, в этом я как раз нисколько не сомневаюсь! Что ж, ладно, пусть будет неделя, но уезжаем мы немедленно.
– Как только попрощаюсь с сестрой.
Она обернулась и увидела Даниэлу, уже возвращавшуюся из птичника.
– Мне нужна монетка в одно пенни, – попросила Полина. – Скорее! Дайте мне пенни.
Он порылся в кармане и, вынув монету, положил ей на ладонь.
– Но это не пенни, а соверен.
– У меня нет мельче.
Она закатила глаза.
– Ох уж эти герцоги! Сейчас я вернусь.
Полина отвела сестру в сторонку, стараясь ничем не выдать волнение, чтобы не растревожить ее, и пытаясь держаться как можно увереннее. Только так она могла внушить Даниэле, что уговаривать и просить бесполезно. Стоит сестренке заметить трещинку в ее решимости, и слезы неизбежны. Как всегда, Полине должно хватить характера на них обеих.
– Вот твоя недельная плата за работу. – Полина раскрыла ладошку сестры и, положив монетку, тут же сжала ее пальцы, чтобы Даниэла не заметила разницу в цвете монеты. – Я хочу, чтобы ты сейчас же поднялась наверх и положила денежку в жестянку, а завтра опустила в церковный ящик для пожертвований.