– Любишь, – посерьезнел сын. – Нормально. И хочешь жить в празднике. Тоже понимаю. Но почему остальные должны страдать из-за твоего желания праздновать? Почему мама должна чувствовать себя несчастной, обиженной, стыдиться, что ты ее бросил? Каково ей, ты хоть раз задумался? Она же пьет. Раньше за ней пристрастия к алкоголю я не замечал, к тому же у нее слабое сердце. Каково Лельке? Ты забыл, что у тебя есть еще дочь, которая совсем немного отстала от возраста твоей бесценной новой жены. И Лельке стыдно из-за тебя, она стала неуправляемой. Но это же ты показал достойный пример, как отстаивать свободу. Мама пьет, Лелька бесится, а ты хочешь праздника? Ну, даешь…
– С мамой мы разошлись…
– …когда у тебя появилась Ева, – закончил фразу сын. – Ты провоцировал мать на скандалы, я тому свидетель и твоя дочь, потому что делал это грубо. В тайне от нас начал строительство дома, кстати, о разводе тогда речи не шло. Ты методично шел к цели, не считаясь с нами. Знаешь, отец, есть еще обязательства перед теми, с кем провел многие годы. Не мать тебя предала, а ты ее. Все твои россказни о безумной любви… у тебя обычный мужской климакс. Да-да, климакс, когда у мужиков сворачивает мозги набекрень, и перемещаются они в пах при виде смазливой, хитрой киски.
– Пошляк, – с чувством оскорбленного достоинства произнес Даниил Олегович. – И это мой сын? Я думал, ты станешь мне опорой, последователем…
– Я и так последователь, научился у тебя многому, за что благодарен. Но поощрять твою похоть не обязан, у меня есть принципы. И потом, папа, что ты хочешь от меня? Чтобы я признал Еву… кем? Твоей женой? Своей родственницей? Мачехой? При живой маме?
– Я прошу тебя не делать ей больно. – Даниил Олегович плюхнулся на стул, подался корпусом к сыну. – Годы я провел в бессмысленной борьбе за место под солнцем. Меня топили, я выплывал, прошел через заговоры, коварство, подхалимство. А все оказалось зря, вдруг раз – и в государстве переворот. Я вовремя отошел от власти, потому что понял: мое прошлое – это мутное болото, настоящее – зыбко и не устроено. Тогда я занялся конкретным делом и преуспел. Но за гонкой я превратился в мумию, почти в неживого. Думал, ничего по-настоящему радостного уже не будет. И вдруг Ева… все вокруг осветилось…
– Климакс, папа, – с сочувствием вздохнул сын. – Самый натуральный. Это любой доктор тебе скажет.