– В Судак поеду, – сказал я.
Улица Ленина вывела прочь из Коктебеля. Под похожим на драконий костистый загривок хребтом лежала прохладная оливковая тень. Холмы на солнце обретали медный блеск. Из низкорослых хвойных зарослей белые валуны показывали ископаемые слоновьи шкуры. Кустики чертополоха, как газовые горелки, дрожали в прозрачно-фиолетовом огне.
Водитель говорил Мудянке, заливался смехом:
– Ростик на прошлой неделе пригнал «гольф» второй, брал за полторушку, я смотрю – а там пробег четыреста пятьдесят тысяч!
Мы поднимались в горы. С дороги открывалась крылатая панорама на косматую зеленую спину, из которой нарезали узкие ремешки дорог. Вдоль обочин шумели чужие нерусские дерева с большими листьями, напоминающими охотничьи собачьи уши. На склонах аккуратными морковными грядками зрели виноградники.
Проехали поселок Щебетовку, и Циглер посетовал, что магазин коньячного завода еще закрыт. У живописного пруда в камышах и травах, с земляным плоским берегом, остановились. Стоянка была вынужденной – краснодарские банки на недавнем ухабе издали подозрительный расколотый звук.
– П‑лять, – расстроился Циглер. – Две таки коцнулись…
Он открыл заднюю дверь. Треснувшую банку, что поцелее, бережно, как птенца, высадил в траву. У второй отвалился верх – осколок походил на окровавленный венец. Циглер свернул совком газету и принялся вычерпывать из машины томатные сгустки.
Мудянка извиняющимся тоном обратился ко мне:
– Не обижайся, мы бы тебя до Судака добросили, просто сразу выгружаемся и бегом обратно в Феодосию.
– Не гони, хлопец нас выручил, – благородно возражал Циглер, – давай подвезем, не по-людски как-то…
Я спросил:
– А сколько тут до Судака? Я б прогулялся…
– Кило́метров пятнадцать, – сказал водила, – по трассе часа за три доберешься. Красота, природа. В Солнечную Долину можно завернуть – там винный магазин. Еще рановато, – он поглядел на часы, – но к девяти откроется. Как раз, пока дойдешь. Местные приторговывают. Красное, крепленое, «Массандра» и… – тут он поднял палец, точно поставил восклицательный знак, – и «Черный Доктор»! Короче, все, что захочешь…
– Пройдусь, – я снял камень с Мудянкиной души. – Серьезно.
За пять быстрых минут мы долетели до развилки. Мне не терпелось остаться одному. Хотелось бормотать и восклицать. В присутствии посторонних я не мог обстоятельно переживать свою тоску.