Прошел какой-то час, и Ермаков зычно скомандовал:
– По самолетам!
Новенькие «Юнкерсы» без опознавательных знаков с ревом отрывались от земли. Следом взлетали юркие «Мессершмитты».
Построившись девяткой, бомбовозы потянули на юг. Истребители сопровождали их, страхуя сверху и снизу.
Проводив глазами партизанскую авиацию, Судоплатов дал отмашку:
– По машинам!
Длинной колонной уходили трофейные бензовозы и тягачи – в кузовах они везли бомбы, снаряды и прочий огневой припас, а на буксире волокли зенитки «ахт-ахт».
Следом двинулись партизанские грузовики – сплошь «Опели» да «Бюссинги». И это тоже лежало в основе судоплатовского плана – следовало обеспечить партизанским бригадам и дивизиям максимальную автономность, наибольшую независимость от Большой земли, что пролегала за линией фронта.
Безусловно, и Ставка, и родимый НКВД будут подбрасывать спецов, лекарства, оружие, но много ли «гостинцев» перетащишь по воздуху? А ведь железнодорожный состав в глубокий тыл противника не отправишь, вся надежда на самолеты.
Но Павел правильно сказал на штабе: надеяться надо только на себя! У них под боком масса немецких складов, станций, аэродромов. Там их ждут авто и танки, пушки и снаряды, продукты и много чего еще, награбленного или с клеймом «Сделано в Германии». Остается только взять…
…Длинная колонна углублялась в Сарненские леса, пересекая незримую границу Захидного партизанского края[3].
Туда немцы соваться не рисковали. Попытки, конечно, были, но после того, как несколько крупных соединений карателей потерпели полный разгром, гитлеровцы избегали лесов. Конечно, регулярные налеты продолжались – люфтваффе бомбили дебри, плюхая фугаски в болота, но большой беды не приносили.
Ныне ситуация сложилась такая, что в Берлине заходились от злобы – в немецком тылу росла и крепла «теневая» Красная Армия, разрозненные партизанские отряды сливались в бригады, бригады – в дивизии.
К весне 42-го можно было пройти от Ровно до Ленинграда, путешествуя от одного сельсовета к другому. Только пересечение дорог и железнодорожных путей представляло собой опасность.
Временно.
Судоплатов, покачиваясь в кабине «Ганомага», довольно улыбнулся. «В прошлой жизни» он не смел и надеяться на подобный размах. Все шло к тому, что немцы скоро будут писаться со страху при слове «партизан». Будут задирать руки повыше и кричать «Гитлер капут!», чуть услышат треск веточки в подлеске.