– Я опять накосячил, в помощь прислали. Колитесь, что у вас тут неподъемное перетаскивать нужно?
– И где у вас тут посуду моют? – бодренько потопала обратно.
– Посуды пока нету. Иди стулья снимать да столы протри. Тамара, дай ей таз и тряпку. А ты, Санек, горе ты наше луковое, топай в предбанник. Там муку и крупу подвезли. Чего куда складывать – сам знаешь, – распорядилась главная кухарка и, уперев кулачищи в необъятные бока, повернулась к зеленому чудику. – Дядька Лучко, мы как с тобой сговаривались? Ты мне рыбу, я тебе подкормку. Так чего пустой приперся? Нечисть ты болотная!
– Я озерная, – пробурчал чудик. – Давай подкормку, а я те завтра ентой рыбы во приволоку, – и рукой над своей косматой головенкой махнул. – Вы ж чего удумали, топить, знамо дело, запрещаете. А нам таперича, акромя рыбы-то, и жрать неча. А она ужо поперек горла. Гони корму, а то русалки на село пойдуть!
– Так у них же ног нету. Ты мне зубы-то не заговаривай, – не растерялась повариха, а потом вздохнула, махнула рукой и сжалилась: – Бери уже. По миру меня пустите, оглоеды. Коли завтра с утра рыбы не будет, ни крупинки больше не получишь. – И как гаркнет: – Санька, откинь там мешок перловки для дяди Лучко.
– Ой, спасибочки. Вот кормилица. Век не забуду, – начал, кланяясь, пятиться к двери по ходу водяной!
– И смотри мне, чтоб хорошо чищенная была! – погрозила пальцем тетка.
– Да как же ж, да обязательно. – И водяной ушел.
– Ну, чего встала? Айда столы тереть, кому говорю.
И я пошла тереть эти самые столы, думая, что Александр – одно из моих любимых имен.
Вышла в обеденный зал, обвела взглядом не меньше пятидесяти столов и подумала, что про запрет на магию в столовой мне ничего не говорили…
Побродила между столами, сняла пару стульев, потом зажмурилась и ка-а-ак рявкну:
– А ну, живо все на пол!
Послышался грохот, кряхтенье и оханье. Открыла левый глаз, потом правый, и опешила. Все стулья валялись на полу, некоторые стояли, но бо́льшая часть позорно развалилась. А нечего рухлядь студентам подсовывать. Я, может, жизнь кому-то спасла. Вот так пришли бы, сели на стул, а он – бац и развалился. Ну, если не жизнь, то пятую точку уж точно! А с кухни опять послышались стоны. Побежала посмотреть, может, случилось чего. А там… красотищ-щ-ща! Поварихи лежали, распластавшись по полу, и шепотом переговаривались.