Я постаралась подавить отчаяние.
– Дарин не бродяга. Его бы не схватили, если бы не ваши люди.
Мэйзин развернулся.
– Мои люди?
– Двое из ваших бойцов перед смертью выдали имя Дарина на допросе у меченосцев.
Мэйзен посмотрел на Кинана, ища подтверждения, и парень явно занервничал.
– Радж и Нэйвид, – не сразу ответил он. – Новые рекруты. Говорили, что работают над чем-то важным. Эран этим утром нашел их тела в западной части Квартала книжников. Я узнал несколько минут назад.
Мэйзен ругнулся и повернулся ко мне.
– Почему мои люди сдали имя твоего брата? Как они узнали о нем?
Если Мэйзен не знал про альбом, то и мне не стоило об этом говорить. Я сама не знала, что это значит.
– Не знаю. Может, они хотели, чтобы он к ним присоединился. Может, они дружили. Какой бы ни была причина, они навели Империю на нас. Маска, который убил их, пришел минувшей ночью за Дарином. Он… – голос мой срывался, но я прокашялалсь и заставила себя договорить. – Он убил моих дедушку и бабушку. Забрал Дарина в тюрьму. И все из-за ваших людей.
Мэйзен глубоко затянулся, рассматривая меня, затем покачал головой.
– Я соболезную тебе. Правда. Но мы не можем тебе помочь.
– Вы… вы должны. Это долг крови. Ваши люди выдали Дарина.
– И заплатили за это жизнью. Ты не можешь просить большего, – мимолетный интерес, который проснулся в Мэйзене, угас. – Если мы будем помогать каждому книжнику, схваченному меченосцами, от Ополчения ничего не останется. Вот если бы ты была одной из нас… – Он пожал плечами. – Но ты – не одна из нас.
– А как же Иззат? – я схватила Мэйзена за руку, но он вырвал ее, гневно сверкая глазами. – Вы связаны кодексом чести. Вы должны помогать любому, кто…
– Кодекс распространяется на своих людей. Членов Ополчения. И их семьи. Тех, кто что-то сделал для нас. Кинан, дай ей лист нимы.
Кинан взял меня за руку. Я попыталась освободиться, но он держал крепко.
– Подождите, – не отступала я. – Вы не можете так поступить.
Подошел еще один боец, чтобы обуздать меня.
– Вы не понимаете. Если вы не вызволите Дарина из тюрьмы, они будут пытать его, а потом продадут в рабство или убьют. А он – единственное, что у меня осталось.
Мэйзен уходил.