Дружный озлобленный крик данов
показал, что оба нашли свою цель.
Сейчас.
Вторая пара!
Лучник, в которого целил Петька,
завалился назад.
Ещё один нырок в провал.
Сейчас.
Жаль, что больше метать нечего.
Он скорее почувствовал чужое
внимание, чем услышал звук. Отшагнуть! Под колени подвернулось
что-то, и Петька завалился назад. Над головой свистнула, воткнулась
в мачту стрела! А под спиной... что ещё за...
Петька покачал в руках увесистый
корнеплод. Посадил дед репку, говорите? Вот теперь можно не жалеть
патронов!
Первое «ядро» досталось мужику,
цепляющемуся за голову дракона с топором в руках – видать, чтобы
спрыгнуть на палубу первым.
Так, а теперь лучники. У Петьки к ним
были некоторые особенные претензии.
Да, это не топор. Но если тяжёлой
репой получаешь в дыню – боеспособность так или иначе должна
снизиться, правильно?
И тут Дрозд запел. Это была странная
песня, на неизвестном языке, и от неё по телу бежали холодные
мурашки. Ветер сорвал с головы наставника капюшон, трепал полы
плаща, развевались седые пряди. У него тоже не осталось топора. Но
посох... Посох превратился в копьё с наконечником, отсвечивающим
голубоватым. По древку пробегали крошечные молнии. Видел ли их ещё
кто-то кроме него?
А потом корабли вломились борт в
борт.
Петька... он просто делал, как его
учили. И делал всё, что мог. Почти на автомате. Бой смешался в хаос
ударов, лязг металла, крики, скользкую кровь под ногами. И гром в
вышине. Гром в ушах. И хлесткие пощёчины моря. И где-то рядом краем
глаза он всё время видел мелькающее смазанным голубоватым шлейфом
копьё.
Всё закончилось как-то внезапно.
Последнее оскаленное лицо напротив перекосилось и потускнело, и
Петька с некоторым удивлением вытащил из оседающего тела свой
меч.
Странно, буря, кажется утихает. Волны
стали меньше, и в просветах туч можно разглядеть звёзды.
Хирдманы споро вязали живых. Удача –
дама капризная.
Ярл Йоран встал перед своими
пленниками, чтобы объявить их судьбу, и тут Петька практически
перестал слышать, что он говорит, потому что на ярле был его,
Петьки, новый плащ с серебряным шитьём, подбитый тёплым голубым
песцом. Понятно, что плащ ярлу продали те же даны. И одел он его,
скорее всего, чтобы посильнее ткнуть их в грязь носом.
Нескольких пленённых данов потащили в
свой же бывший трюм, а ярл обернулся к ним: