– Сейчас я хочу, чтобы ты начал сознавать главное, – говорит он. – Что я тебе не враг.
От изумления я на секунду даже перестаю бояться. Не враг? Распахиваю глаза. Не враг?
– Нет, Тодд, – кивает мэр. – Я тебе не враг.
– Вы убийца! – не думая, выпаливаю я.
– Я генерал, – отвечает мэр. – Ни больше ни меньше.
– Вы убивали людей. Вы убили жителей Фарбранча, я сам видел.
– Война порой требует от нас жестоких поступков, однако теперь война кончилась.
– Я видел, вы по ним стреляли, – не унимаюсь я.
Как же уверенно звучат слова человека без Шума! Они непоколебимы, точно скала.
– Разве я сам стрелял, Тодд?
Я проглатываю ком в горле.
– Нет, но вы развязали эту войну! – хрипло кричу я.
– Так было нужно, – вздыхает мэр. – Для спасения больной, умирающей планеты.
Мое дыхание учащается, мысли туманятся, голова страшно тяжелеет. Но Шум пылает огнем.
– Вы убили Киллиана.
– И очень сожалею об этом, – говорит мэр. – Из него вышел бы прекрасный солдат.
– Вы убили мою мать! – ору я. И тут мой голос надламывается (заткнись), Шум наполняется яростью и горем, в глазах стоят слезы (заткнись, заткнись, заткнись!). – Вы убили всех женщин Прентисстауна!
– Тодд, неужели ты веришь всему, что тебе говорят? – удивляется мэр.
Наступает тишина, самая настоящая, даже мой Шум на миг унимается, пытаясь переварить сказанное.
– У меня нет ни малейшего желания убивать женщин, – говорит мэр. – Я ничего подобного не делал.
Я разеваю рот от удивления:
– Еще как делали…
– Сейчас не время для уроков истории…
– Вы лжец!
– А ты, стало быть, возомнил себя всезнайкой? – Голос мэра становится холодней, он отходит в сторону, и мистер Коллинз с такой силой бьет меня по голове, что я вместе со стулом лечу на пол.
– Вы ЛЖЕЦ И УБИЙЦА! – ору я. В ушах еще звенит от удара.
Мистер Коллинз бьет меня снова, уже с другой стороны, и кулак у него твердый, как полено.
– Я тебе не враг, Тодд, – повторяет мэр. – Прошу, не вынуждай нас причинять тебе боль.
Голова болит так сильно, что я ничего не говорю. Просто не могу говорить. То, что хочет услышать мэр, я никогда не скажу. А за все остальное из меня вышибут дух.
Это конец. Иначе и быть не может. Они не позволят мне жить. И ей не позволят.
Конец.
– Надеюсь, это действительно конец, – говорит мэр. В кои-то веки сказал правду. – Надеюсь, ты все-таки откроешь мне свой секрет, и на этом мы закончим.