Весть о помолвке разлетелась в одночасье. Соседи с пониманием отнеслись к выбору сэра Эдгара. Они сразу прикинули, что их полку прибыло. В их местах, впрочем как и повсюду в Англии, было неспокойно. С появлением в их рядах такого отважного рыцаря позиция местных помещиков заметно укреплялась. «Судя по всему, на Ричарда можно положиться и в бою, и в делах,» – говорили они друг другу.
Только для бедного Тристана известие о помолвке показалось громом средь ясного неба. Он скрылся от всех в зарослях старого сада и плакал там, чувствуя себя самым несчастным человеком на земле.
– Нет, нельзя больше оставаться в отчем доме. Видеть каждый день Оливию без малейшей надежды на счастье с ней… Нет, это – выше моих сил, – говорил он себе вслух, нещадно обрывая ни в чем не повинные цветы с кустарника. – Надо приложить все усилия, чтобы в ближайшее время поступить на военную службу и покинуть Англию. Если отец не даст благословения – убегу.
Перед глазами молодого человека возникли радужные картины будущих ратных подвигов.
– Да, надо будет взять у матушки медальон с изумрудом. Стану носить его вместе с крестиком. Глубокий цвет камня всегда будет напоминать зелень глаз Оливии. А когда меня убьют, изумруд положат вместе со мной в землю. – Тристан ясно представил себе день своих похорон. – Оливия увидит на моей груди медальон и сразу все поймет, и тогда, может быть, полюбит на всю жизнь. – Тристан прерывисто вздохнул и поднял к небу омытые слезами глаза цвета темного янтаря – теперь у него появилась цель в жизни, он был почти счастлив.
Весть о том, что Ричард должен еще год провести в Палестине, не слишком огорчала Оливию. Ожидание было обычным делом женщин. С детства они привыкли годами ждать возвращения своих отцов и братьев из дальних походов. Девушка без страха думала о разлуке и даже ждала ее, чтобы скорее начать думать о своем возлюбленном.
Ричард дал своей невесте кольцо своей матери, а она вручила свой золотой медальон с вложенной туда прядью своих волос. Расставание было недолгим и не очень грустным, ведь им надо было продержаться друг без друга всего до следующей весны.
Ричард лишь один раз обернулся на провожающих, и у него тревожно сжалось сердце: такими незащищенными они показались ему.
– Да хранит вас Господь!
Он припустил коня: впереди почти целый день дороги.