Берестов рассмеялся. Опять немного повитал за стеклом.
– Мартин – психоаналитик старой закалки. Он подробно изучил вопрос. Подробно разбирал результаты вашего чудесного психосканирования. Провел с ней долгие месяцы психоанализа. Все без толку. Вразумительного ответа не дал. И поведение ее никак не изменилось
– Возможно, все еще впереди? – попытался уйти Никон от ответа.
– А вот Вы. Вы же, наверное, тоже сформировали способность различать! – оживился Берестов, с облегчением уйдя от наболевшего вопроса. – Поделитесь, как вы различаете хорошее и плохое? По каким критериям?
– Думаю, в этом вопросе Маяковского поддержал бы Спиноза. Он писал, что многие люди в различении хорошего и плохого пользуются эмоциональным критерием: нравится – не нравится, приятно – неприятно. Это критерий детский. Часто приводит к ошибкам. Надо не печалиться или радоваться – но понимать. И эмоциональное отношение, и понимание дают возможность различать, что полезно, а что нет. Польза – вот оптимальный критерий. Полезное – хорошо, вредное – плохо.
– Теперь опять в общем и абстрактно, – констатировал Берестов. – Хорошо, задам конкретный вопрос. Мнемонет полезен? Это хорошо?
Никон, прищурившись, вгляделся в лицо деда-искусителя. Спокойное лицо. Азарта игрока или охотника, загоняющего добычу, не читается. Какую же цель он преследует? А ведь такой не будет болтать без цели. Что хочет показать? Как повлиять? От абстрактной философии потихоньку съезжает к политике. Остается только отшучиваться.
– То, что мы можем вот так беседовать о важном – это полезно и хорошо. То, что Мнемонет решает проблему пандемии неврозов – это тоже хорошо и полезно.
– Внучке моей не помог, – скривился Берестов.
Никон замолчал. Он хотел еще продолжить хвалебный ряд, но заявление заставило его замолчать. Дыхание сбилось. В груди заныло. Стало не по себе. Он постарался никак не показать своего замешательства гостю. Ведь тот, наверное, этого и добивался. Секунды тишины разлились в минуты. Дед-искуситель, иногда поглядывая на Никона, тоже о чем-то размышлял. Наконец осмелился порвать зыбкое полотно. Даже не порвать, а аккуратно проколоть. Наклонившись вперед, и поймав зрачки Никона, он тихо процедил:
– А что в Мнемонете плохо и вредно?
Ответить Никон не успел. Берестов встал, быстро оделся, попрощался, слегка поклонившись, и удалился. Оставил хозяина кабинета в тягостном, подвешенном, незавершенном состоянии. Бесформенный дискомфорт, побуждающий к поиску способов его устранения, влился в форму вопроса еще звучавшего в пространстве между бежевыми стенами, увитыми плющем. Что плохо и вредно в Мнемонете? Агломерат из переживаний и логики за минуты разросся до пределов поля внимания. Заполонил Никона и окружающий его мир. Что плохого в Мнемонете? Вопрос пошатнул, подтолкнул в сторону из наезженной колеи. Никон не столько усилием воли, сколько благодаря якорю привычки устоял. Удержался в русле. Постарался изгнать вопрос за пределы поля внимания. Лишить его энергии своих переживаний. Получилось. Спустя некоторое время стало легче. Привычные краски и ритмы вернулись. Произошедшее накануне, затянуло туманом.