Я немного покочевряжился и вызвал такси, пообещав завтра устроить экскурсию по Москве.
Меня откровенно начали напрягать мои миссионерские обязанности, но я понимал, что вляпался, и не знал, как мне выкарабкаться из этой истории, сохранив лицо.
Ночью, часа через два – два с половиной раздались телефонные звонки, и автоответчик голосом Петра начал требовать, чтобы я снял трубку.
– Я умираю, Вячеслав, помогите мне, – взывал автоответчик.
– Лежи, – молвила жена, – и не снимай трубку. Если ты ее снимешь, то рванешь его спасать… У него есть этот парень с девушкой, они для этого и приехали…
Я послушал женщину и делать наоборот не стал.
В 17.00 следующего дня я в автомобиле ждал своих сиятельных гостей, чтобы покатать их по столице. Москва тогда еще не была знакома с пробками, и мы поехали.
– Хотите ли вы попасть на Ваганьковское кладбище и поклониться Игорю Талькову, Владимиру Высоцкому, Андрею Миронову?
Ответ был положительным. Но когда мы подъехали к воротам Ваганьковского, последние посетители покидали кладбище, и туда никого не пускали. Я подошел к пьяненькому охраннику, дал ему денег, и он согласился пустить нас и даже, узнав меня, обещал показать еще что-нибудь интересное. Во время экскурсии, а Петра его сопровождающий вез на коляске, охранник проникся к нашей компании и хотел вернуть мне деньги. После небольшого препирательства решили деньги отдать Петру.
– А хотите я вас отведу к могиле Есенина?
– Конечно, хотим.
– Только там до сих пор после закрытия кладбища тусуются бомжи. Представляете, до сих пор люди на могилке оставляют водку, закуску, и даже лафитники там есть…
Мы подошли к могиле Есенина. Встали, помолчали… И вдруг, наверное, поняв, что мы не из милиции, из-за кустов, из-за соседних памятников вышло несколько человек: мужчины и женщины. Не очень трезвые, но в сознании, колоритно одетые и совершенно неагрессивные… Они узнали меня и спросили, кто со мной… Я рассказал, что это Петр – поэт из города N-ска.
– Почему вы здесь? – спросил я.
– А где нам быть? А потом здесь можно что-то съесть и выпить. Знаешь, на Ваганькове, рядом с Сережей мы себя еще чувствуем людьми.
И вдруг этот человек начал читать стихи Есенина. И, читая, он преобразился, и мы забыли, что это бомж, что этот бич (бывший интеллигентный человек), и в конце стихотворения зааплодировали. Наш чтец скромно поклонился. Затем он взял бутылку водки на могилке, разлил по посуде и предложил выпить.