Материнский инстинкт просыпаться во мне не спешил, но я, несмотря на всю свою «антидетскую» позицию, тем не менее предполагала, что когда-нибудь все же созрею и предпочту жизни ДЛЯ себя жизнь РАДИ кого-то. Когда-нибудь. Может, лет через пять?
В 24 года мне казалось: уж что-что, а родить я еще успею, но потом, попозже, не сейчас. И все вокруг меня думали так же. Мама, папа, куча подружек, которые, следуя модной волне, мечтали, как и я, о профессиональном успехе и самореализации. Все, но не мой муж.
Методично, ненавязчиво и незатейливо он внушал мне мысль, что семья без детей – это вроде как и не семья вовсе, а так – непрочный союз двух личностей, свободных от обязательств.
Я отнекивалась, как могла. Ах, подожди, вот еще чуть-чуть! Ах, только на денежную работу устроилась, дай пожить в свое удовольствие! Ах, надо съездить во Францию на стажировку, потом когда? Ах, вот допишу еще одну главу диссертации, не бросать же на полпути. И вообще такие дела с бухты-барахты не делаются – надо хотя бы анализы сдать.
Муж понимающе кивал, но не сдавался.
– Мы женаты с тобой уже два года! – пытался он образумить меня. – И у нас то одно возникает, то другое. Мы живем сегодняшним днем, а надо думать о завтрашнем, о главном – о детях. Мы скоро уже состаримся и будем, как дед с бабкой из сказки, горевать, что не нажили детей.
Какой у меня не по годам мудрый муж! И какой зануда! Не могу больше это слушать! И тогда, памятуя о том, что лучшая защита – это нападение, я пошла в атаку.
– Чего пристал, я только жить начала, а ты! Я одна тебе не нужна, только с ребенком, что ли? Ни у кого из наших друзей еще нет детей! Все живут для себя, чем мы хуже?
В ходе непродолжительной разведки боем выяснились интересные мотивы мужниного поведения. Оказалось, муж мечтал о наследнике. Именно о мальчике, который бы продолжил его славный род. Но главное – чтобы его ФАМИЛИЯ не прервалась и продолжала бы жить в веках. Девочка, понятное дело, с такой важной миссией не справилась бы.
Атака захлебнулась. То, что муж так трепетно и всерьез относится к вещам, которые для меня мало что значат, потрясло меня до глубины души.
И я СДАЛАСЬ.
Возможно, слишком быстро, учитывая мою прежде стройную «антидетскую» философию. Но, скорее всего, мои бастионы так стремительно пали не от внешнего воздействия, а из-за «внутренних противоречий». Наверное, в глубине души, где-то очень глубоко, я тоже склонялась к тому, что уже пора «делать ребенка». Может быть потому, что прекрасно понимала: рано или поздно этот вопрос придется решать. Рано или поздно у нас все же появится малыш. Так, может, лучше рано, чем поздно?