— Доброго дня! — Я поставила свой поднос поближе к одинокой софакультнице и счастливо улыбнулась.
— Как он может быть добрым, если ты ешь трупы? — мрачно ответила она.
Я чуть не подавилась супом, ложку которого уже успела положить в рот. Суп плюхнулся в желудок, но тут же запросился обратно, а я с огромным подозрением начала изучать еду на подносе, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающего труп, так и не нашла.
— Это ты сейчас о чем? — спросила я на всякий случай.
— О невинноубиенных тварях, мясо которых вы все здесь едите. — Она ткнула вилкой, на которой застрял салатный лист, в мою котлету.
— Мы их хотя бы мертвыми едим, — возразила я. — А ты свою еду заживо мучаешь.
— Что? — округлила она изумленно глаза.
— Когда последний раз я ждала приема косметолога, — жевать и говорить, конечно, неприлично, но не в моем положении пренебрегать новыми знакомствами, — статью прочитала в одном из журнальчиков, что на столике валялись. Там пишут, что растения все чувствуют и, когда ты терзаешь лист вилкой, ему очень больно, а срывая его со стебля, заставляешь медленно умирать. Вот.
Суп оказался весьма неплохим, желудок удовлетворенно рыкнул и приступил к работе, а я придвинула к себе тарелку с котлетой.
— Какой ужас! — Моя новая знакомая с отчаянием смотрела на вилку, не зная, как же поступить с мучающимся растением. — И что же теперь делать?
Фиффи прошелестел что-то неодобрительное, но не слишком громко, вел он себя на удивление спокойно, того и гляди впадет в сон.
— Не переживать из-за ерунды, — пожала я плечами. — Кстати, в этой котлете и мяса-то как такового нет.
Да, Фиффи знал, что выбрать. Цветочек приник ко мне всеми веточками и уже слабо реагировал на окружающий мир.
— Думаешь? — Девушка с сомнением посмотрела в мою тарелку, но решила дальше тему не развивать. — А почему я тебя раньше не видела?
— Меня только сегодня приняли, — гордо заявила я. — Лисандра Берлисенсис. Можно просто Лисси.
— Из тех самых Берлисенсисов? — со священным трепетом в голосе спросила она. — Которых за заговор против короны недавно арестовали?
Да, наша семья входит в десятку богатейших, нас все знают. Я уже успела гордо подбочениться на первой половине фразы, но вторая выбила из меня спесь тут же, и я просто молча кивнула. Теперь-то у нас ничего не осталось. Да и семьи как таковой нет…