Получив приказ, комендант загрузил бронепоезд военной добычей полководца. Двинулись. Но тот что-то предчувствовал: внезапный вызов в Москву и полученный на следующей же станции приказ о снятии с должности в сталинские времена означали минимум – смещение, максимум… – как звучали приговоры тех лет – «десять лет без права переписки», то есть – расстрел. Небезосновательно догадываясь, что в Москве его по головке гладить никто не собирается да и добычу отберут наверняка, военачальник где-то в Смоленской губернии приказал остановить бронепоезд – прямо среди леса. В километре-двух от железнодорожного полотна была сожженная немцами деревня. И по приказу полководца вся команда бронепоезда быстренько перетаскала основную массу того, что они везли, и спрятали в ближайший погреб. А были там не только картины. Там и серебро было, и скульптуры, и украшения, посуда, мебель – музейной ценности!.. И все это затащили в погреб, засыпали сверху, чтобы не было видно, и отправились дальше в Москву. Причем рассказчик особенно уточнял, что дед его повторял не раз: «Мы сначала мебель тащили… Хотели ее спрятать, но поняли, что крупную антикварную мебель мы не спрячем в столь короткие сроки. И мы ее свалили. Частями бросали. А потом при подходе к деревне уже время поджимало – и мы ее просто кучей бросили! Но каждый из нас что-нибудь хоть небольшое, а взял на память. Я прихватил эти тридцать холстов».
Конец ознакомительного фрагмента.