– Это вам, товарищ старший лейтенант, от начальника!
– Мне?!! – опешил Петр и удивленными глазами наблюдал за тем гастрономическим парадом, который демонстрировал красноармеец.
Из вещмешка одна за другой появились: банка рижских шпрот, банка костромской сгущенки, три банки тушенки, пачка сахара-рафинада, свежеиспеченная буханка ржаного хлеба, сверток нижнего белья и настоящее туалетное мыло «Москва».
– Откуда все это?!! – поразился Петр.
– Наш старшина еже ли схочет, так и танк може достать, – не без гордости ответил красноармеец.
– А с виду не скажешь.
– Это так кажется. Еже ли надо, так он в лепешку расшибется.
– Лепешек мне не надо, а старшине передай спасибо, – поблагодарил Петр и отпустил красноармейца.
Все это продуктовое богатство он отнес на стол хозяйке, а сам, прихватив полотенце, белье и мыло, возвратился в баню. Она еще не успела, как следует прогреться, но его охватил зуд нетерпения. Стащив с себя обветшавшую, пропахшую запахом костра и потом одежду, Петр, подхватив ведро с водой и дубовый веник, нырнул в парилку и погрузился во влажный полумрак. Освоившись, отыскал взглядом лавку, камни, от которых отдавало жаром, и плеснул водой. Они сердито зашипели, и теплая, расслабляющая волна окатила тело. Нащупав лавку, Петр в изнеможении растянулся, время от времени усилием воли заставлял себя приподняться и лениво охаживал живот и спину дубовым веником. Из этой полудремы его вывел стук в дверь и голос Зинаиды:
– Солдатик, ты ще жывый?
– Живой-живой, хозяйка, – откликнулся Петр.
– Пора исты! У мэни усэ готово, – позвала она к столу.
– Сейчас буду! – заверил ее Петр и, окатив себя водой, стал собираться.
По возвращении в хату, в горнице его ждали щедро накрытый стол и сама хозяйка. Он ее не узнал. Зинаида преобразилась на глазах. На вид ей было не больше сорока. Тонкие правильные черты лица ничуть не портил слегка курносый, задорно торчащий носик, черные как воронье крыло волосы пышными волнами ниспадали на плечи, крепко сбитая, с развитыми формами фигурка не поддалась возрасту. Изумление, написанное на лицо Петра, не укрылось от проницательного женского взгляда. Лукаво улыбнувшись, Зинаида певуче, с ударением на «г» произнесла:
– Та, чего ж вы стоите? Сидайте!
Петр перевел взгляд на стол. Над казанком с вареной картошкой вился ароматный парок. Рядом с ним на блюде лежала запеченная в духовке курица. Среди мисок с солеными огурцами и помидорами тускло отсвечивала бутыль самогона.