После короткой стычки под Ковно, где пара пехотных полков
неожиданным ударом «поприветствовала» противника на русской земле,
несколько дней ничего не происходило. Бонапарту для того, чтобы
переправиться через не такую уж широкую в общем-то реку,
понадобилось целых четыре дня. Слишком уж велик был обоз,
включающий в себя тысячи телег и целые стада крупного рогатого
скота, взятого с собой в поход в качестве живых консервов.
Пока французы медлили, две армии – первая и вторая западные –
двинулись на соединение в сторону Минска. Все попытки Бонапарта
как-то затормозить нас, заставить принять большое сражение, разбить
по-отдельности, по сути, ни к чему не привели, и в последних числах
июня наши силы соединились в столице Белой Руси.
Тут возник вопрос о том, что делать дальше: принимать бой или
отступать.
- Господа! – Слово как командующий первой армией взял Барклай. В
этот раз, опять же по моему настоянию, – пришлось изрядно надавить
на Александра, который с началом боевых действий стал проявлять
свойственную ему нерешительность еще сильнее чем обычно – Михаила
Богдановича таки официально назначили главнокомандующим над всеми
войсками на западном направлении, и конфликт с Багратионом был
погашен в зародыше. Хотя вряд ли грузинский князь был очень доволен
подобным исходом. – Я собрал вас всех здесь чтобы выслушать ваши
мысли насчет дальнейших действий объединенной армии. Следует ли
давать интервенту генеральное сражение или, учитывая его
превосходство в силах, стоит отступить дальше на восток? Буду очень
благодарен за ваши развернутые мысли на этот счет.
30 июня в Минске состоялся первый из серии ставших впоследствии
известными благодаря мемуарам Ермолова, моим запискам и последующих
описаний в художественной литературе военных советов. В большой
зале, местной ратуши собрался весь цвет российского генералитета
этих лет. Кроме уже названных Барклая-де-Толли и Багратиона
присутствовали чуть ли не три десятка генералов: Багговут, Тучков,
Остерман-Толстой, Каменский, Дохтуров, Уваров и многие другие
включая Константина, который был командиром 7-ого армейского
корпуса. Ну и я тоже был приглашен, хоть и скорее неофициально, так
как ни званий, ни должности в свои не полные шестнадцать не
имел.
Длинный стол, поставленный буквой «Т», был застелен белоснежной
скатертью намекая на возможное продолжение совета в более
«неформальной» атмосфере, тем более что по количеству всяких
украшенных золотом и каменьями блестяшек, висевших на каждом из
присутствующих, военный совет мог бы посоревноваться с любым балом
в Зимнем дворце.