- Это правда, - кивнул Михаил Богданович, который лучше всех
остальных был в курсе подготовки армии к нынешней войне, - вас,
ваше высочество, кстати можно поздравить с боевым крещением? Надо
признать, что ваша с измайловцами контратака была предпринята как
нельзя вовремя.
- Честно говоря, - улыбнулся я сквозь проступающую зевоту, - не
могу сказать, что мне понравилось. За последние полгода, стезя
кабинетного ученого-теоретика стала казаться мне куда более
привлекательной чем раньше.
Такое заявление вызвало взрыв общего хохота, не только меня
накрывал адреналиновый откат.
- Что же касается, дальнейших действий Наполеона, особенно если
учитывать неспособность его армии, как сказал Карл Федорович,
сегодня-завтра вести активные действия, то может имеет смысл
попробовать договориться о перемирии? На те же день-два-три. Как
минимум чтобы оказать помощь раненым. Возможно даже
французским.
Вопрос был, что называется не в бровь, а в глаз. На оставленном
нами Бородинском поле сейчас лежало под восемьдесят тысяч – на
самом деле меньше, част раненных все же были ходячими, а часть
успели эвакуировать еще во время боя - тел и далеко не все они были
уже мертвыми. Немало было там тех, кого местная медицина еще вполне
могла бы спасти. Ну или хотя бы попробовать. На сколько я помню, в
нашей истории, когда армия отступила к Москве, французы сразу
бросились в погоню, и о помощи раненым никто не озаботился. Почему
бы не исправить это дело? Да и выигранные лишние день-два, тоже
казались вполне себе не лишними. Температура «за бортом» по ночам
уже отчетливо приближалась к нулю, еще неделька и, глядишь,
французы начнут подмерзать.
Идея договориться о перемирии особого энтузиазма у русских
генералов не вызвала. Хотя, по правде говоря, наши войска тоже
нуждались в отдыхе, может и меньше французов, но не на много.
Поэтому, как представитель императорского дома, - задолбавший всех
Константин был отправлен в Питер еще до Смоленска, - я вместе с
Толем, исполнявшим обязанности начальника штаба Кутузова после
ранения Ермолова и отправки от армии Беннигсена, который своими
мелкими интригами очень быстро достал Михаила Илларионовича, и
конвоем из полусотни кавалергардов выдвинулся по старой Смоленской
дороге в сторону французского лагеря. Карл Федорович буквально
несколько дней назад получил свой первый генеральский чин и теперь
то и дело скашивал глаза на свежеобретенные шитые золотом
генеральские эполеты.