Перед глазами потемнело, я задергалась, забилась, и… чернота залила весь мир.
***
«Он оживил ее?» — «Не может такого быть!» — «А я говорил… Такое случается…» — «Значит, у нее были нужные гены?» — «Я предупреждал, что у людей они тоже встречаются. Хотя и очень редко». — «А почему она так помолодела?» — «Да не помолодела она! Это гены проснулись…» — «Давай, тащи ее к нам, в Миллалию»…
Голоса были странными… Гулкие, протяжные, низкие, они вибрировали и перемежались с тихим бульканьем. Кожу словно покрывало нечто теплое, едва осязаемое, текучее как вода.
Какое-то время я думала — все это галлюцинации, бред умирающего мозга. Но боль внезапно ушла, почудилось — я дышу, нормально, спокойно, без надрыва.
Укрывшее кожу тепло исчезло тоже. Я чувствовала себя так, словно лежу под знойным южным солнцем, и влажный морской воздух оставляет во рту солоноватый привкус.
— Она проснулась? — раздался откуда-то сверху низкий мужской голос — бархатистый и мелодичный, несмотря на тембр.
— Да, Наллис, она очнулась, — ответил более высокий, звонкий, но тоже мужской.
— Тогда почему не открыла глаза? Не пошевелилась? — настаивал бас.
— Сейчас…
Меня основательно встряхнули за плечи. Пришлось и правда открыть глаза, чтобы увидеть гигантскую зеленую комнату, словно отлитую из странного вещества, похожего на матовую слюду.
Подо мной обнаружилась кровать — мягкая и удобная, настолько огромная, что я удивилась отсутствию соседей. Надо мной возвышались двое мужчин.
Что-то в их внешности настораживало. Даже не совсем так, скорее, намекало на нечеловеческое происхождение. Я не сразу поняла — что же именно, пока не пригляделась повнимательней.
Конечно же! Кожа незнакомцев! Гладкая, блестящая, без малейших признаков растительности. И волосы — длинные, толстые, похожие на шелковые нити.
— Ты помнишь, что случилось? — спросил обладатель бархатистого баса — жгучий брюнет с ярко-изумрудными глазами, будто подсвеченными изнутри. Лицо его выглядело очень мужественным. Резкие, крупные черты, высокий лоб и квадратная челюсть выдавали в незнакомце упрямца каких свет не видывал. Он изучал меня — всю, с головы до ног, торопливо возвращаясь к глазам, если слишком долго задерживался на груди или бедрах.
— Ты наверняка что-то помнишь, — гораздо менее требовательно, мягко произнес пепельный блондин с бирюзовыми глазами и куда более тонкими, острыми чертами лица.