Приваловский сон был крепок и безмятежен. Накрывшись одеялом с головой, Сашка ровно дышал, переворачиваясь изредка с боку на бок. А Паша заснуть не мог, и чем ближе подходил вечер, тем большее беспокойство он испытывал. Ему вдруг вспомнились статьи из газет про браконьеров и про их горькую участь при поимке. Сквозь закрытые глаза мерещились убегающие Степан и Сашка, бросившие его одного лицом к лицу с рыбнадзором, да еще с тяжелой сетью в руках. Поэтому когда он услышал затянувшийся разговор на палубе, то подумал, что ничего не состоится, и, успокоившись, заснул.
Но дядя Степа остановиться уже не мог. Слишком долго ждал он удобного случая и не хотел теперь его упустить. Мирошников давно грозил ему кулаком за подобного рода делишки, и Степан с тоской смотрел на крутые берега с ельником, под которыми шерстили они со старым коком каменистое дно длиннющей сетью. Но кока сменила на теплоходе Липочка, а без помощника такое дело не сделаешь…
– Ну вот что, герой! – Дядя Степа перетащил лодку через борт и медленно опустил ее за веревку на воду. – Если попадемся, на тебя укажу. Все слышали, как ты подзуживал, а Саша подтвердит. Скажем, что убежать успел Павел Макухин – лучший в мире гармонист!
– Вот это шантаж! – Привалов упер руки в бока и с интересом посмотрел на дядю Степу. – Я тебе так подтвержу, Степан Алексеевич, что тошно станет. А ты, Макуха, не дрейфь, а то Альберту Семеновичу пожалуюсь!
После этой шутки Паша окончательно решился, подхватил мешок и по сходням сошел на берег. Следом за ним спустился Сашка с ведром в руке, и оба они зашагали в сторону, противоположную той, где днем отдыхала детвора. Метрах в десяти от берега на резиновой лодке неслышно скользил «шантажист», сильно работая длинными, мускулистыми руками.
Место, куда стремилась троица, было идеальным для обитания «золотой» рыбки. Высокий правый берег порос густым ельником и возвышался сплошной черной стеной, нависая над тихой водой. Сашка и Макухин шли по кромке реки, скользя на мокрой глине и изредка спотыкаясь о выступающие из нее камни известняка. В таком месте, с полого уходящим от берега дном, усыпанным камешками, и любит резвиться та самая рыбка, перекатываясь по течению и почесываясь о камушки. Всего этого не ведали музработники, но отлично знал дядя Степа. Он с восторгом отгребал подальше от корабля, чтобы никто не смог помешать тому радостному ощущению, что охватывало его, когда он выдирал из сети глупеньких и одновременно таких прекрасных рыбок с острыми мордами. Куда там здоровому лещу или щуке – мясо, да и только! А от перекатных красавиц начинают дрожать руки и даже свербит в носу.