— Как ты мог об этом подумать, Том?! —
с притворным удивлением спросил я. — Разве ты
не знаешь, как серьезные люди делают дела?
— Конечно, знаю! — возмутился он. Глядя на Тома,
лично я понял, что он совершенно ничего не понимает, но,
услышав о серьезных людях и крутых делах, сразу закивал
головой, марку же нужно держать.
— Ну тогда и глупых вопросов не задавай!
У серьезных людей сначала показывается товар, а уже потом
за товар платятся деньги. И когда ведешь дело
с серьезными людьми, ты всегда остаешься уверен
в том, что товар — самого высшего качества.
Том, приняв горделивую позу, кивнул. Отчего я чуть
не засмеялся.
— Я сейчас, — сказал он и, развернувшись, пошел
в трактир.
Только за ним закрылась дверь, как ко мне подскочил
Гнат и, больно схватив за плечо, развернул к себе.
— Ты что творишь?! — зашипел он мне в ухо. —
Том — единственный, кто продает нам пайку! Ты хочешь
его разозлить?!
— Вот поэтому вам все так дорого и продают, —
спокойно ответил я, глядя ему в глаза, и яростно
закончил: — А я себя поиметь не позволю!
С такими, как он, всегда нужно характер показывать,
а то так и будешь всю жизнь ему переплачивать,
да еще и благодетелем считать.
Дверь открылась, и Гнат медленно отпустил меня.
В руках Тома оказались большой кусок мяса и буханка
свежего хлеба, от запаха которого у меня моментально
потекла слюна. Но я взял себя в руки и с очень
недовольным видом посмотрел на то, что принес Том.
Долго смотрел на мясо, нюхал его и что-то недовольно
бухтел себе под нос, потом взял хлеб и скривился еще
больше.
— Вы что, в муку опилки добавляете?! — возмущенно
начал я. — Ты мне что, дерево жрать
предлагаешь?!
— Что?! — возмутился Том. — Ты охренел! Какие
опилки! Ничего мы не добавляем.
С широкой ухмылкой я многозначительно покивал головой, мол,
ну конечно, не добавляете, а потом сделал лицо
удивленным, спросил: — А где еще столько же?!
Том побелел и только молча то открывал,
то закрывал рот…
«Это тебе за противный смех», — мстительно
подумал я.
— Да ты что, оборзел вконец?! — начал Том, набрав
достаточно воздуха. — Да я тебя… — и неожиданно
замолчал.
Потому что я, резко приблизившись к нему, достал нож
и приставил его к тому месту, где у этого урода
был детородный орган.
— Еще одно слово — и до конца жизни женщин будешь
только языком удовлетворять!