Ранней осенью, как положено на селе, Епифан женился. Егор уже к тому времени жил на своей половине дома, а брат свою ещё не успел отделать, занятый по горло работой лесника. И для начала пришлось ему перезимовать с молодой женой в старой избе, бок о бок с матерью и сестрой, а уж к лету заботами Софьи да с помощью усердной сестры ладно отделал свою половину.
И вот Екатерина осталась жить с матерью в старой их избе, иногда грустила о недавней совместной жизни с братьями, изредка ходила в гости к Нюте.
Тем временем Егор вовсю обживался, завёл корову, овец, потом купил и лошадь и повел в охотку свободную хозяйскую жизнь, к которой всегда стремились самые толковые крестьяне. Он помнил, как бабка рассказывала, когда отменили крепостное право, почему-то не все крестьяне обрадовались дарованной свободе, поскольку не знали, что с ней, свободой, делать, ведь без барина жизнь как-то не клеилась и страшно было вести своё хозяйство, и тогда снова нанимались к нему в работники… Так оно, видать, навредило крестьянской сущности, чего они не понимали и жили, как их когда-то принудили к покорству перед барами.
Зато Епифан с обзаведением личного хозяйства пока не торопился, – собственно, было ещё весьма туговато с деньгами, никак не мог выгадать. Однако мать готова была отдать ему свою корову. Епифан, конечно, сердечно поблагодарил, но отказался принять щедрый дар родительницы, ведь они сами с сестрой чем будут кормиться, а корова как-никак всегда в трудную годину их выручала.
– Ничего, мамаша, пока обойдёмся, а опосля справим, да и тесть обещав помочь…
Надел земли ещё обрабатывали совместно, так что год-другой не пропадут. В селе Кухтинка помаленьку возрождалась мирная жизнь, обживались стоявшие доселе пустые избы вернувшимися хозяевами или новопоселенцами. Снова, как в добрые старые времена, по деревне была слышна гармошка и под неё – пение молодых девчат.
Теперь на вечерки Екатерина выходила довольно редко, считала себя для молодёжных игрищ безнадёжной перестаркой, впрочем, и раньше она была до них не очень падкая.
С виду братья Екатерины были разные: Егор коренастый, тёмноволосый, с прямым, несколько заострённым носом, с красивыми чертами лица. А Епифан, напротив, был рослый, худощавого телосложения и менее красив, чем старший брат. У Егора уже были две дочери-погодки: одной три годика, и два – второй, в то время как у Епифана только что родился сын-первенец. И вот радовалась внукам от сыновей Мария Григорьевна и чувствовала, как уходят безвозвратно годы и где-то уже смерть её близка, и наговаривала дочери выходить замуж, а то уже изрядно пересидела в девках: