А потом через год, через два и у Екатерины с Фёдором появлялись дети. И год от года их хозяйство крепло, стали наконец держать две коровы, подворье чуть расширили, выстроили ригу и ток. Часто излишки продуктов продавали на рынке в городе и оттуда привозили промышленные товары, а детворе – гостинцы. Была ли она за все годы единоличной жизни вполне довольна и счастлива с мужем? Вроде прошло немало от свадьбы – шесть лет, и к началу коллективизации у них было уже четверо детей. Однако она до сих пор не может его понять, что он, в конце концов, за человек? Особенно он ей нравился, когда был ласков и с ней, и с детьми, когда неустанно трудился, не жалея себя, и на работе и дома. И тогда бы она его беззаветно любила, и её чувства во сто крат были бы сильней, если бы ни с того ни с сего он не поднимал крик, после которого ей казалось, будто через её сердце пронёсся опустошительный и страшный ураган. Поэтому вся жалость и любовь к нему тотчас пропадала напрочь. И прежняя любовь к мужу, как привянувшее от зноя растение, с трудом оживала даже под влиянием его ласк. А его заботы о семье воспринимались настолько обыденно, что ею уже даже не замечались, ведь в окружении детей жизнь так и должна идти.
Как известно, Фёдор никогда за ней не ухаживал в том привычном значении, когда провожают с гуляний и вечёрок, у ворот напоследок не целовал… И что всего этого не было, она вовсе нисколько не сожалела. Зато впоследствии настолько к нему привыкла, что теперь даже не могла себе представить на его месте кого-либо другого – впрочем, даже не манилось. Также её не смущало и то, что муж не умел ни петь, ни танцевать, ведь, в сущности, она сама такая же. Правда, что греха таить, иногда было неловко, что оба они – как два сапога пара, отчего Екатерина только в праздники и досадовала на Фёдора, мол, хотя бы он умел. Вот поэтому на гулянках, чтобы пред людьми не так было стыдно, она всегда подсаживалась к Насте, и как та заводила песню, начинала напевать следом за нею, чтоб хоть своим неумелым пением как-нибудь оправдаться перед честным народом и за себя, и за него. Настя была на редкость голосиста, любую песню вела замечательно, а Екатерина своим слабым голосишком не шла с ней рядом ни в какое сравнение – как в тени у светлого ручейка…
Ко всему прочему Екатерина могла даже погордиться, что за все годы совместной жизни Фёдор не только её не ударил, но даже пальцем не тронул. И потому своим миролюбием и мягкостью муж вполне мог послужить хорошим примером Епифану, не раз бившему свою Софью лишь за то, что жена порой разговаривала с чужими мужиками, в то время как домашняя работа стояла. Екатерина же хозяйничала по-своему, поддерживая в жилье безупречную чистоту. Фёдор крайне не любил, когда его вещи лежали не на месте. Но она забывала о его привычках, и поначалу он мягко напоминал ей о них, а потом, видя, что жена хочет приучить его к своему порядку, уже не стесняясь подымал истошный крик: