И ничего не оставалось, как зажать с душевным стоном рот и мысленно распрощаться с родной мебелью. Мужики выносили её из избы и грузили на свою телегу, чтобы потом новый хозяин увёз на своё подворье. А Екатерине почему-то казалось, что мебель молчаливо обижалась на своих прежних хозяев: дескать, не посчитались с ней, сколько лет служила верой и правдой, и вот продали в чужое пользование. От этих мыслей внутри всё обомлело, на душе сделалось неутешно горько, навернулись непрошеные слёзы. Однако старалась никому не подать вида, что ей стало жалко свою мебель, будто живое существо…
И все дорожные переживания уже остались позади, лишь внесённые два сундука с вещами и утварью да узлы с постелями составляли всё их теперешнее имущество. Сначала Екатерина открыла большой сундук с металлической оковкой по углам, выпрямилась, берясь рукой за лоб, и стала раздумывать: с чего же начать разбор вещей? Ведь надо скорее обжить эти пустые комнаты: занавесочки повесить на окна, железные кровати застелить перинами, полы устлать рукодельными дорожками, вот и создастся кое-какой уют. А то от одних голых комнат жуть брала; и всюду пахло пылью, из углов тянуло прохладной сыростью.
Только детям всё было нипочём, забегали взад-вперёд из комнаты в комнату. Больший Дениска забрался на голую сетку кровати и давай сигать, звонко смеясь, подлетая вверх: «Мы здеся будем зыть, мы здеся будем зыть! И-и их!»
И Нина, будто никогда не видевшая белых оштукатуренных стен, глядела на них и в радостном восхищении бралась ладошками за щеки и потому не замечала материной печали. Меньшие, Боря и Витя, носились друг за другом. И вот стоило только Екатерине отвлечься от своих дум озорством детей, как тотчас же душевно расслабилась и тут же тоска отлегла, отпустила. Она воспрянула духом и торопливо, словно куда-то спешила, принялась разбирать сундук. Нине поручила развязывать узлы с постелями, и дочь охотно взялась помогать матери.
– Тем временем со двора приплелась, слегка пошатываясь, Ефросинья и слабо покачивала головой, туго повязанной тёплым платком, в изрядно потёртом старом зипуне, хотя на улице уже вовсю было тепло.
Екатерина давно сняла пальто с цигейковым воротником и была в одной фланелевой кофточке. И все дети тоже скинули пальтишки и налегке с шумом носились по квартире.