– А я такие не курю… Мерси! – и сбежала по ступенькам крыльца, поправляя копну рыжих волос.
– Мерси-мерси, но больше не проси… – негромко произнёс Жека, проводил взглядом разбитную бабёнку и вошёл в кабинет Митяева.
Василий Захарович прочитал телеграмму, повертел её в руках, словно не знал, что с ней делать, а затем вернул Жеке.
– Домой собрался? Погостить? – ласково протянул он. – Небось, по милке соскучился, а?
Жека промямлил ему что-то в ответ про больную мать.
– Понимаю, я всё понимаю, – Митяев заулыбался и, хитровато прищурясь, пояснил. – С вашим братом будет работать спецкомендатура. Ну и я, по месту, так сказать. Спецкомендатура для вас пока создается…
Митяев не договорил и посмотрел в окно, из которого открывался обзор на центральную площадь Найбы со всеми местными горячими точками, которые он контролировал, не выходя из своего кабинета.
– Так вот, поезжай в Качкар, – продолжал Митяев, и улыбка вновь засветилась на его живом лице. – Получи в СМУ у вашего начальника разрешение на поездку, а после командировочное удостоверение. Он отныне для вашего брата, что главный вертухай, а вернее – главный бугор будет… С главным бугром знаком?!.. Уже видел?
Жека кивнул головой.
– Вот и лады!.. Получишь разрешение, значит, побывка будет! – проговорил Митяев. – Мамаше от меня привет и крепкого ей здоровья!.. А теперь жми в Качкар!.. И после побывки не забудь зайти ко мне, чтоб я отметку о прибытии сделал.
Митяев умолк, застыв на мгновение, но ломанувшийся к выходу Жека и резкий звук от закрытой им двери, вывели его из этого состояния.
– Не забудь!.. Мать… вас… всех за ногу! – крикнул он вдогонку и, хотя никого рядом уже не было, артистично поморщился, словно от зубной боли.
Последние слова участкового милиционера Жека уже не расслышал – мысли о предстоящей поездке и связанные с этим хлопоты овладели им полностью.
В конторе СМУ начальника на месте не оказалось и Жеке пришлось ожидать в приёмной. Там он обратил внимание на секретаря, ещё молодую, русоволосую женщину с серыми задумчивыми глазами.
Лицо женщины почему-то притягивало Жеку, и он удивился возникшему желанию, но сохранял равнодушный вид и лишь осматривал небольшую приёмную, ненадолго задерживая взгляд на её хозяйке.
Она же, отрываясь иногда от чтения книги, плавно поворачивала голову и смотрела в окно, в которое сквозь хмурое небо и голые деревья робко пробивались золотистые лучи солнца.