Тем временем в сердцах жителей княжества поселился страх. Это был не просто страх перед ужасным драконом, нет. Это был глубинный, древний страх, который, словно червь, точит сердце, постепенно уничтожая в нем все человеческое. На четвертый-пятый год стали появляться слухи, что дракон – это не что иное, как кара богов за нечестивую жизнь. Люди стали молиться о прощении своих грехов. На шестой-седьмой год прошла весть, что меч судьбы в руках человеческих, и люди стали убивать во имя спасения. К десятому году казни стали массовыми, к двенадцатому – утихли, когда опьяневшие от крови люди смогли остановить мечи, лишь замахнувшись на своих детей. К пятнадцатому году выбор меча судьбы стал избирательнее: люди пытались найти взаимосвязи в событиях, ловко сочетая черного кота, дым из трубы и косой глаз: любые факторы могли дать точное описание виновника трагедии, которого тут же подвергали допросу и святому суду.
Добрый Ладимар каждый день пил снадобье от душевной боли: то, что он видел своими глазами, было страшнее его представлений о муках грешников в мире теней! Как? Как некогда добродушные люди могли стать такими извергами? Работы было невпроворот: он старался спасать всех, в ком теплилась жизнь. Однажды сосед Гери осудил Ладимара за спасение замученной девицы, чьи волосы показались слишком рыжими и напоминали по цвету пламя дракона.
– Ты смеешь упрекать меня, Гери?! Да ты и твои друзья страшнее этого злосчастного дракона! Он хотя бы насыщается на целый год, а вы ненасытны, как гниды!
Эти слова сильно задели Гери, и он решил, что это неспроста. К чему бы честному лекарю спасать бесовок и упрекать посланников божьих в кровожадности? Он рассказал обо всем этом своей жене, когда-то дружившей с Хельгой.
– А! Так все просто, Гери! У них же сын родился в день и час явления дракона! Ох, не просто так это все, не просто! Я бы поинтересовалась на этот счёт, да…
Стоит ли говорить, что слух о страшном совпадении разнесся по княжеству, словно пламя по сухой траве? Спустя всего несколько недель каждая собака княжества лаяла о сыне лекаря Ладимара. Разумеется, совсем скоро бедного Артура воспринимали не иначе, как основную причину явления дракона – как проклятье всего княжества! Каждый встречный считал своим долгом ехидно поинтересоваться у Ладимара, а в какой час родился его сын? Вопросы часто сопровождались угрозами, и только авторитет единственного (уже) лекаря спасал Артура от жестокой расправы.