Ах, он уходит! Держи! Держи!
Лежу на шелке зеленом пашен,
Вокруг – блондинки, косички ржи.
О небо, небо! Твой путь воздушен!
О поле, поле! Ты – грезы верфь!
Я онебесен! Я онездешен!
И бог мне равен, и равен червь!52 Стоит отметить, что подобные эксперименты характерны в основном для художественной речи, реже для науки, хотя каждый субъект в определенной степени внедряет собственные слова в речь, но это лишь малая часть его речи, в лучшем случае два-три десятка слов. Полноценно применить такой язык в обществе практически невозможно, потому как язык принадлежит одновременно всем (носителям) и каждому в отдельности, тогда как деньгами можно обладать только как потенциалом (возможность приобрести товар, услугу), в остальном они также принадлежат всем субъектам (например, белорусский рубль). К примеру, если валюта не котируется, то есть ее не признает определенная банковская система, как и не понимают язык, на котором разговаривают в определенном закрытом сообществе, она «умирает» (такой же процесс происходит и с языком), потому как не является общепризнанной. Данный процесс происходит вне зависимости от субъекта, который владеет языком, и которому принадлежат деньги, это слом в развитии валюты и языка, когда в их поля вмешивается власть, политика и экономика, что приводит в необратимым последствиям. Подобная схема реализуется и в репрессивной модели глобализации, способствующей исчезновению целых этносов (на грани исчезновения находятся каро в Африке, калам в Папуа-Новой Гвинее, гороко в Индонезии и др.). В некоторых случаях политическая и экономическая элита пользуется своим положением и присваивает язык, определенную валюту, либо создает новую. Например, глаголица вместо кириллицы как тайнопись53, валюты банкиров Италии XIII века, которые позднее вошли в обращение. Но в целом это касается лишь отдельно взятых языков и валют. Однако поле языка, как и поле денег, по-прежнему остается влиятельным, масштабы их распространения и роль остаются определяющими в жизни субъекта. И если носителем языка является лишь один человек, он исчезает, если валюта не ликвидна, она также выходит из оборота. Впрочем, с деньгами ситуация несколько отличается. Допустим, что товарообмена не существует, – необходимость в деньгах пропадает. В этом случае не важно, кто обладает деньгами (потенциалом), каким объемом. Подобная ситуация маловероятна, особенно в текущих условиях информационного взаимодействия между субъектами и государствами, зато она показательна.