поскольку никакой иной политической культуры, которая могла бы обеспечить единство, консолидировать российский народ, сейчас в России нет. Как раз российская история показывает наиболее эффективный путь к культурно-политической консолидации большого народа. Этот путь – в том, чтобы представители малых наций и этнических групп беспрепятственно включались в элиту большого народа. Чтобы
русские татары, русские немцы, русские евреи, русские чеченцы считали за честь, гордились тем, что они русские, что они сделали вклад в общую русскую культуру – великую часть всей мировой культуры. В этом задача всех, кто считает себя русским, принадлежащим к русской культуре.
Исторический материализм, можно сказать, положил начало превращению истории в науку. Были выявлены важнейшие факторы и обоснованы закономерности, позволяющие объяснять и предсказывать изменения экономических укладов, социальной структуры общества и т. п. в разных странах. В исходном варианте марксистской теории проблемы межнациональных и межрелигиозных отношений не рассматривались как ключевые. Считалось, что эти проблемы станут легко разрешимыми, если будут сняты антагонистические противоречия между классами.
К. Маркс основывал свои выводы, как правило, на данных об истории стран западноевропейской цивилизации. И его взгляды формировались в период, когда в Европе и САСШ шел мощный цивилизационный подъем, ценностной доминантой которого были экономические и научно-технические параметры и символы. Проблемами незападных стран он стал заниматься только в последние годы. Видимо, только уникальные условия, сложившиеся в европейских и североамериканских странах в период подъема экономической цивилизации и новой капиталистической формации, позволили основоположникам марксизма обойтись (на первых порах) без включения такого мощнейшего фактора, как национализм и патриотизм, в число определяющих историческое развитие.
Гораздо труднее понять современных идеологов глобализма (как ориентирующихся на либерализм, так продолжающих традиции марксизма), которые трактуют приверженность ценностям и идеалам национальных традиций только как реакционные и опасные симптомы возрождения архаических болезней. Это можно объяснить, скорее всего, памятью об ужасах германского нацизма. И. Валлерстайн такие рецидивы называл «реакциями ошпаренного кота». История свидетельствует, что любые, самые светлые идеи и учения, будучи доведены до предельных границ фундаментализма и радикализма, могут быть использованы в качестве идеологического оружия.