– Пройдем в камеру для магических действ, поставлю печати и удалюсь. Позднее зайду и отведу тебя к Натиэль, девочка извелась в ожидании. Ты оденься потеплее, снаружи холодно, в небе вообще мороз жуткий, и хорошенько вооружись. Здесь неплохая коллекция, покои для мятежного эльфийского князя готовили, любившего позвенеть сталью.
При последних словах она странно на меня взглянула, мельком, почти незаметно. К чему бы? Происхождение у меня отнюдь не благородное, и эльфов в генеалогическом древе вроде нету.
– Какой нынче месяц?
– Второй зимний, месяц Оленя, в империи его называют студнем.
Ничего себе. Получается, я отсутствовал около месяца. Ощущение, будто провел взаперти всю зиму.
ИНТЕРЛЮДИЯ ПЕРВАЯ
– Все готово, господин, – уважительно склонил голову Хазнак. С его тонких губ, искривленных в счастливой улыбке, стекала кровь, а узкие, слегка раскосые глаза, привыкшие ко тьме Подземья, сияли нездешним, жутким светом.
Игнас спрятал отвращение за непроницаемой маской безразличия. Темные эльфы провели жертвоприношения, и на переносном алтаре, потемневшем от пролитой на него крови, скалились в гримасах боли и ужаса отрезанные головы светлых братьев, а вырубленные в камне знаки темного божества полыхали черным огнем, источая магическую Силу.
Группу фанатиков обнаружили по всплеску демонической энергии, захлестнувшей всю поляну, где проводился ритуал, и послали бойцов проверить, кто посмел убить охрану у границ Лунного сада.
Скорый приход аллиров не волновал пришедших из подземных городов убийц. Темные эльфы, облачившиеся в лучшие доспехи и вооружившиеся ритуальными отравленными клинками, с нетерпением ожидали появления стражей. Дюжина светлых, охраняющих пределы священных земель, погибла сегодня на алтаре, четверым повезло умереть от ран и избегнуть съедения демонами.
Темные под предводительством старого жреца Хазнака дрожали от предвкушения резни и собственной смерти. Они пришли убивать и быть убитыми в честь Цатогуа. Прожить жизнь, отправляя к божеству его врагов, и пасть в битве, принеся себя в жертву, дабы обрести вечный покой, растворившись в сущности бессмертной жабы, либо переродиться по ее воле – таков удел жреца-убийцы.
Презирая поклонение темным божествам, Игнас тем не менее ни словом, ни жестом не выказал истинного расположения к старику Хазнаку. Он коротко кивнул, отвечая эльфу. Пусть жрецы пребывают в заблуждении. Один из сотни переродится в демона, удостоившись имени «Дитя Бога». Остальных девяносто девять бессмертная жаба сожрет. Обычная статистика, вполне устраивающая преданных последователей и совершенно противоречащая устремлениям и принципам Игнаса.