Я торопливо кивнул и быстро сдернул его с себя, стоило ему показать характерный жест.
Грубые пальцы перебирали прожженную ткань, цеплялись за мелкие отметины, перетирали их меж собой. Сторож оглядывал дырочки на просвет, внимательно принюхивался и даже попробовал на язык. После чего плед, к моему сожалению, отправился в угол комнаты. Уж лучше бы вернул – холодно.
– Семь лет, надо же. Это ж как ты их убить-то хотел? – глубокомысленно произнес он, наклоняя банку с чаем над второй чашкой.
– Я не хотел! – возмутился я от всей души.
Сторож замер, налив совсем чуть-чуть.
– Не хотел я никого убивать! – вспыхнул я негодованием. – Страшно было и дышать хотелось. Вот и… Само оно, – буркнул, сдуваясь.
– Не хотел убить и даже без ненависти… – уже констатируя, кивнул своим мыслям и еле слышно добавил: – Сильная кровь.
Чай наконец достиг кромки, вызвав чувство сухости во рту – будто кругов двадцать пробежал в летнюю жару. А потом… потом этот гад опрокинул в себя содержимое обеих чашек и с невероятным довольством наблюдал, как вытягивалось мое лицо.
– Это для бодрости варево, тебе ни к чему, – проковыляв к двери, криво ухмыльнулся он. – Устраивайся, малой.
Глава 2
Судьба по соседству
Дверь неслышно хлопнула, разделяя два поколения. Тридцать лет разницы между молодым юношей, полным надежд и энергии, и увечным стариком, который тоже когда-то верил в свою счастливую звезду и совсем не представлял себя никому не нужным калекой, сторожем на мизерном окладе. Тем не менее жизнь распорядилась именно так.
Николай Иванович Росков не родился инвалидом, наоборот – в семье мещан с восторгом и замиранием сердца выслушивали чуть поддатого (как за такое не выпить!) и благостно улыбающегося фельдшера, десятый раз повторявшего счастливой родне: «Ваш сын абсолютно здоров… и он одаренный». Отец, поговаривают, был рад чуть меньше, глушил водку и искоса поглядывал на супружницу – дар чаще всего передавался по наследству, а сам он и все его предки таковым похвастать не могли, так же как и у второй половинки. Дошло бы и до мордобоя, но тут прабабка проскрипела, что ее дед служил у князя Новгорода, и не абы кем, а дружинником. А это значит – ранг «витязь», не меньше. Могло и проклюнуться через поколения.
Не был Коля и дураком – оценки не ниже «хорошо», внимательность, отличная память открыла бы ему дорогу в любой университет. Тем более что одаренных брали куда охотнее, делая поблажки во время вступительных экзаменов.