Говоря о здоровье, она рассказала, что эти язвы много лет мучают Ежова и упорно не поддаются лечению, так как Николай Иванович злоупотребляет алкоголем и куревом.
На мой вопрос Фельдману признался ли Буланов, что он хотел отравить Ежова, я получил утвердительный ответ. И тогда мне стала ясна чудовищная провокация и фабрикация всех публичных процессов. Более того, я усомнился в «антигосударственном, шпионском, диверсионном и террористическом характере процессов Пятакова, Тухачевского, Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Каменева, Крестинского и многих других. То, что они были политическими противниками Сталина, никакого сомнения у меня не вызывало, что в большинстве их позиция шла вразрез с генеральной линией партии по основным вопросам промышленности и сельского хозяйства – это тоже несомненно, но, что они продавали Родину и партию всем разведкам мира, были на службе иностранного капитала, выполняя его волю, вредительствуя, совершая террористические акты и диверсии, – это весьма и весьма сомнительно.
Но что же в таком случае могло заставить людей большого ума и большой воли, людей большой революционной закалки, знающих подлинную цену Сталину и его к лик и, знающие Сталина, его деспотизм, тиранию и его беспощадность в борьбе с его личными противниками, публично признаваться в том, что они были на службе у международного капитала, что они были шпионами, диверсантами и проч.?
Об этом, главным образом, и пойдет речь – проследить весь путь методов и практики массового уничтожения преданных до конца партии и Сталину, их нечеловеческих и моральных мук и испытаний, их стойкость и их слабость, их думы и надежды. Проследить весь путь пребывания этих большевиков в камерах Бутырской, Лубянской и в камерах легендарной Лефортовской тюрьмы и Сухиновки, в кабинетах следователей, в пересыльных тюрьмах Новосибирска, Свердловска и Красноярска, в лагерях Канска, Ингаша, Акши, Норильска, в многочисленных станках, селах и городках Сибири и Заполярья на положении ссыльного, везде, где я был. Проследить повторный путь арестов 1948–1952 года, тюрем, допросов, этапов и ссылок».
Как и следовало ожидать, Сталин ликвидировал очередного исполнителя, свалив на него вину за «большой террор». 9 декабря 1938 года Ежов был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел, оставаясь наркомом водного транспорта, а 10 апреля 1939 года его арестовали по обвинению: