Не суди - страница 5

«Освободить товарища И. Броуна от работы:

1. Ответственного Секретаря Комиссии Политбюро по выездам заграницу.

2. Зав. Сектором внешней торговли.

И. СТАЛИН»

Ком к горлу. Он понимает – это первый звонок, первый шаг в бездну. Вторым шагом будет перевод на работу вне ЦК, вне партийных и НКВД органов. Третий шаг – Лубянка. Лубянка, в которую он иногда заходил по делам.

Входит секретарь, с ней – двое. – «Иона Григорьевич!» – голос прерывается, в нем испуг и слезы. – «Товарищи должны опечатать сейфы». Сил хватает, чтобы встать, показать рукой на сейфы и ящики письменного стола. Мысленно отмечает, что левую руку поднять не смог бы – сердце и левая рука в ноющей боли. Двое работают профессионально: опечатывают сейфы, ящики стола, забирают ключи, без единого слова выходят из кабинета вслед за секретарем и Ионой, запирают и опечатывают дверь.

Конечно дело шло к этому, и догадаться можно было уже по наградным событиям за Испанию. Когда «Хозяину» принесли списки на представление к орденам, где напротив фамилии И.Г. Броун стояло «орден Красного Знамени», Сталин вычеркнул отца со словами: – «Броун – наш человек. Мы его сами наградим!». И наградили (на снимке). В связи с 50-летием революции в 1967 году, за полгода до смерти, Иону наградили этим орденом. Без формулировки.

Называется эта награда «Орден Красного Знамени». В своё время это был высший наградной знак за боевые заслуги.

ДАЛЕЕ рассказывает сам Иона в записках, начатых в ноябре 1956 года в Москве.

«Удивительное спокойствие. Спокойствие обречённого, многократно потом испытанное и однажды испытанное в прошлом, овладело всем телом. Небывалая усталость и вместе с тем небывалое облегчение, вялость и безразличие – вот, что я испытал в первые минуты. А мозг четко работал, связывая все виденное и слышанное. Сразу же передо мной ярко встала большая пачка досье, просмотренная мною только вчера на столе у секретаря Ежова по ЦК – Рыжовой. Эти досье с описанием «контр – революционных злодеяний» большевиков были отпечатаны крупным ясным шрифтом на прекрасной бумаге. На них требовалась виза секретарей ЦК и Комитета партийного контроля (КПК) при ЦК, как санкция на арест. Их было больше сотни и среди них досье на моего помощника Федора Зявкина, две недели тому назад освобожденного от работы также неожиданно, как и меня, кавалера двух орденов Красного Знамени, бывшего рабочего, кристально честного и чистого человека, которого хорошо знали два члена Политбюро Андреев и Микоян.