– Да, обоим досталось, – Ксения жестко усмехнулась. – Вы меня с чем вызывали, Константин Александрович? Чтоб утешила?
Лицо Понизова горело от стыда.
– Во-первых, Ксения Сергеевна, вызывал я не вас, а дежурного врача, которому доставили нового пациента. По службе, так сказать!
– Нет вам сегодня ни в чем удачи, Константин Александрович, – Гусева подхватила предложенный фальшивый тон. – Потому что по службе у вас тоже проблема. В больницу поступил бывший президент Эстонии.
Понизов саркастически улыбнулся. Гусева молча раскрыла перед ним личное дело пациента, заглянув в которое, Понизов осел в собственное кресло. В самом деле: Константин Якобович Пятс, президент Эстонии.
– И что? – нелепо спросил Понизов.
– Как положено. Провела собеседование. Он вполне нормален. Насколько вообще можно остаться нормальным при такой биографии, – она кивнула на дело. – По сути, шестнадцатый год в заключении. Почти всё время – без приговора. Страдает от одиночества. И – изможден до последнего предела. Я, конечно, назначила, но… лечить можно того, кто хочет вылечиться. А этот – кажется, сам смерть кличет. А когда человек не хочет жить, то, не тебе говорить…
Понизов хмуро кивнул.
– Семью разбросали, так что долгое время не имел никакой информации. Недавно узнал, что погиб в заключении сын, в детском доме от голода умер внук. В общем, жуткая депрессуха. Просит сообщить родственникам, где содержится. Поскольку Пятс помещен по определению суда, а значит, проходит по линии судебно-психиатрического отделения, я обратилась за согласием к Кайдаловой.
– Отказала?
– А когда было иначе? Как всегда, – наотрез. Давай подготовлю письмо за твоей подписью. Ведь ему и впрямь всего ничего осталось. В конце концов, сообщать родственникам о пациентах – наша прямая обязанность. Хотя бы будут знать, где похоронен.
Понизов растерялся. Пятс – осужденный, которому реальное наказание заменено на меры медицинского воздействия. Без согласия судебного отдела утечка информации не допускается.
– Я поговорю с Маргаритой Феоктистовной, – попытался он уклониться от прямого обещания.
Но с Гусевой, прямой и резкой, такая тактика не прошла.
– Не юли, Константин Александрович! – потребовала она. – Сам знаешь: уговаривать Кайдалову – пустые хлопоты. У нее даже кличка – Нельзяха. А речь всё-таки о крупной политической фигуре.