Он достал кальку с размеченными участками. Ткнул.
– Площадь больно велика. Как ни отсекай. Может, организуем через поссовет общественность? Что-то вроде субботника!
Понизов хохотнул.
– Думаете, в районе не откликнутся? – обеспокоился князь.
– Откликнутся, не сомневайтесь. Таких звездюлей наваляют… Как только первый штык в землю воткнется, меня снимут, вас посадят.
Он спохватился.
– Кстати, насчет анонимки… Не приезжали еще?
– Хурадов подходил. Грозился, что какие-то мои старые плиты разыскал. Турнул я его. После звонили из ОБХСС. На той неделе вызывают.
Понизов куснул губу.
– И что думаете?
– Чего думать? Власть вызывает. Съезжу. Мне скрывать нечего. Всё по закону. Время на дворе не прежнее. Не могут ни за что посадить.
У Понизова от такого перла аж морщины волнами заходили по лбу.
– Ни за что не могут. А вот когда есть что, – он пошуршал пальцами, – схавают за милую душу. Послушайте, наивный вы человек. Время, может, не прежнее. Но люди-то точно – те, что и раньше. Кому как не вам знать, что сажают у нас не по закону, а по интересу. Очень прошу, – не надо ездить. Съездите лучше в Прибалтику.
– Куда?!
– В Таллинн. Вот к нему, – он показал на Алекса. – Команду даст, устроят в лучшем виде. Поживете как на фазенде. А я пока здесь разрулю. Выясню, чей интерес, сколько стоит. Короче, это мои проблемы. Уложусь в две-три недели. Закрою вопрос, и – вернетесь чистым, как свежеотполированный памятник.
Он ухватил Щербатова за костистую руку.
– Не могу! – отказался князь. – У меня своя вина перед покойным президентом. И пока не разыщу его могилу, никуда не уеду. Помогу вашим эстонцам найти могилу, глядишь, спишется старый грех… Но больно площадь велика, – повторил он сокрушенно.
Понизов заглянул в ящик стола, где в уголке, завернутый, лежал мундштук вора Порешало, потерянный им при краже из поссовета.
– Будет вам помощь, – пообещал Понизов.
Щербатов, откланявшись, повез к себе в гости старого врача. Было любопытно смотреть в окно, как идут они к машине. Старушка, не знавшая, как загладить свою оплошность, хлопотала вокруг постаревшего князя, забегая то справа, то слева.
– Теперь и мне самое время в Таллинн отъехать, – объявил Алекс.
Понизов удивленно скосился.
– Помнишь, я тебе рассказывал о трех письмах президента Пятса, что сумел он передать из заключения? Три письма: в ООН с требованием не признавать оккупацию Прибалтики, о своих мытарствах и призыв народу Эстонии не смиряться. После они всплыли на Западе. Аж двадцать лет спустя.