– Это Дашке что ли? – В глазах мальчишки возникло разочарование. – Подумаешь, какая тайна!
– Самая настоящая тайна, – убедительно сказал я. – Если сделаешь, как надо, то получишь приз.
Я показал ему перочинный ножике набором блестящих лезвий и маленькими ножницами.
– Давай записку! – вновь заблестели у него глаза. – Я мигом сбегаю.
– А как зовут-то тебя?
– Иван! – с важностью ответил пацаненок, нетерпеливо переступая босыми ногами и не сводя глаз с ножика.
Я отдал Ивану приготовленную записку, где было написано: «Даша! Я жду тебя в машине на школьном дворе. Олег». Иван тут же убежал, только пятки замелькали. Теперь оставалось надеяться только на то, что судьба меня не подведет. Я хорошо понимал, чем может кончиться моя затея, попади записка в руки друзей жениха или его самого. Но я был готов на все ради встречи с Дашей. Кроме того, в моей душе загорелся слабенький огонек надежды вдруг Даша согласится стать моей женой, и тогда я увезу ее с собой в Москву. От волнения у меня даже ладони вспотели. Чтобы хоть немного успокоиться, я непрерывно сжимал и разжимал пальцы рук. Никогда еще так медленно не тянулось время. Вдруг голос Ивана тихонько окликнул меня:
– Дяденька! Дашка велела передать, что скоро придет. Закончит Мишку стричь и придет. Давай ножик!
– А ты никому про записку не сказал?
– Вот те крест! – видимо, подражая кому-то из взрослых, побожился Иван. – Хочешь, землю есть буду?
– Не надо. Я тебе верю. Держи!
Обрадованный, что пока все получается удачно, я отдал Ивану обещанную награду, с удовольствием наблюдая, как его лицо преобразилось от счастья.
– Если кто-то спросит, скажешь – нашел! – крикнул я ему вдогонку. «Согласится или не согласится? Да или нет?» – с волнением думал я. По мере того как время шло, волнение все возрастало. Я даже не заметил, как Даша подошла к машине. Увидел ее только тогда, когда она открыла дверь и села на заднее сиденье.
– Здравствуй, – едва вымолвил я, чувствуя, как неистово колотится сердце.
– Они же могли тебя убить, – Даша прикусила верхнюю губу, еле сдерживая слезы. Я посмотрел на ее побледневшее лицо, ставшее для меня самым дорогим на свете и, повинуясь внезапному порыву, взял Дашину руку и прижался к ней губами. Она другой рукой ласково и осторожно провела по моей голове, говоря сквозь набегавшие слезы: